Бьернстьерне Мартиниус Бьернсон: Хульда-хромоножка, Halte-Hulda

Не видел женщины прекрасней, Хульда!

Пускай все думают, что мы рыдаем,

А мы смеяться будем, так смеяться,

Что с нами захохочет вся земля.

Из комнаты, где спит Аслак, доносится смех.

Что там такое было? Вероятно,

Я сам смеялся... Тяжесть в голове.

Как шел сюда, я выпил. Слишком часто

Я пью теперь!

(Садится, опять встает, снимает шлем, плащ и меч, снова садится.)

Хульда

(которая все время глядит на него, берет низкий стул и садится с ним рядом)

Давай поговорим!

Эйольф

Да, да, я жажду слов. Ну, говори же!

Хульда

Я чуть не испугалась. Ты вошел

Чужой какой-то поступью. Но после

Твои слова утешили меня.

Взгляни же на меня! Нет, ты не первый,

Кто вместо слов своих обрел чужие

И повторял так часто их, что ими

Он собственные помыслы окутал.

Но выслушай меня, коли желаешь.

Виновны ль мы, что, увидав друг друга

Впервые, Эйольф, — помнишь, подле церкви,—

Мы оба замерли — и побледнели?

Эйольф

Нет, Хульда.

Хульда

Нет! Виновны ль мы тогда,

Что именно в тот день мы повстречались?

Эйольф

Нет, Хульда, нет!

Хульда

И что могли мы сделать,

Когда была я замужем?

Эйольф

Нет… Верно…

Пауза.

Хульда

Ты первый Гудлейка ударил?

Эйольф

Бранью

Меня он к бою вынудил.

Хульда

Об этом

Его я не просила.

(Пауза.)

До него

Погибли многие... Ты мог бы счесть...

Но я ни в чем не приняла участья,

Я только созерцала.

(Пауза.)

Так, послушай:

Род Аслака и мой — единой крови,

Но вечная вражда их разделяла.

Я девочкой была, когда отца

В дом на щите втащили обагренном.

Мать сразу умерла,— и это к счастью.

Род Аслака мне дал тогда приют,

Чтоб искупить вину. Когда же стала

Постарше я, тогда все члены рода,

Не состоявшие дотоле в браке,

Сочли, что вправе в жены взять они

Свою воспитанницу. Но, к несчастью,

Им столковаться все не удавалось,

Чье право больше, а меня об этом

И не спросили. Руку отдала я

Сильнейшему... А увидав тебя...

(Пауза.)

Я знала, что кому-нибудь придется

За это пострадать. Казалось, — мне,

А вышло Гудлейку. Но, кто там знает.

(Встает.)

Ты, Эйольф, веришь мне, что я страдала,

Что горечи немало я испила.

Ведь я росла в семье, лишившей жизни

Моих родителей. Моя болезнь

Меня сидеть на месте заставляла,

Когда ходили все. Так ты мне веришь,

Что сидя взаперти, средь этих женщин,

О чем-то тосковала я? Ты веришь,

Что накоплялись ненависть и страсть,

Любовь и отвращение, покуда

Меня, хмелея, Аслака сыны

Со сладострастьем друг у друга рвали?

(Садится.)

Но, Эйольф, глубока ль твоя душа?

Иль думаешь, что горный ручеек

Гораздо глубже...

Эйольф

(прижимая ее к себе, тихо)

Тише, Хульда.

Хульда

(порывисто)

Нет!

Твоя душа огромна. Не объять

Мне разумом ее и даже страшно

В нее нырнуть. Но разве это правда,

И счастье ждет меня?

Эйольф

Да, Хульда, да!

Вся жизнь моя — ничто, коль я не в силах

Тебя счастливой сделать.

(Встает.)

Правда, Хульда!

Что только я бы для тебя не сделал!

Хульда

(обнимая его)

Тебе я верю, — и к тебе прильну, —

Пусть мщенье Аслака тебя минует!

Эйольф

Но здесь над нами он не будет властен.

Хульда

Я заслоню тебя, я стану грозной!

Эйольф

Нет, лучше обведу я круг мечом.

Хульда

Но короток и ненадежен меч.

Эйольф

Он отстоит и нас, и наше счастье!

Хульда

(вкрадчиво)

Но счастье робко, надо с ним помягче.

Эйольф

(тихо)

Ну, что же... Ночью... мы сдружимся с ним.

Хульда

(также)

Ты поведешь, я за тобой пойду.

Весь последующий разговор идет медленно и чуть слышно.

Эйольф

Идти недалеко... и цель пред нами!

Хульда

Твои глаза блестят,— ты чуешь счастье?

Эйольф

Ночь скрыла место, где нас счастье ждет.

Хульда

(продолжая)

Ты весь дрожишь… тебя пугает счастье?

Эйольф

Оно, как сон… не смею прикоснуться.

Хульда

Будь храбрым! Вот — его я тоже вижу...

Эйольф

(пылко)

Ты тоже?

(Как прежде.)

Для чего же дальше медлить?

Хульда

(шепотом)

Иди!

Эйольф

(также)

Иду!

Хульда