Дмитрий Мамин-Сибиряк - Золотопромышленники

Белоносов.Следовательно, вы меня в шуты записали?

Ширинкин.Что же-с, и я в этом звании состоял при Тихоне Кондратьиче-с… Сначала оно, точно-с, претит, а потом ничего, привыкнете помаленьку. Хе-хе…

Белоносов(садится на диван и ощупывает свою голову). Ох, ничего, решительно ничего я не понимаю… Кто из нас здесь шут, или оба мы шуты, или черт знает что!..

Ширинкин(усаживается на кончик стула к столу). Нас было семь братьев, и от покойника родителя осталось на зсех — три прииска, движимость и капитал-с. Ну, учали мы промежду себя наследство делить — спор и грех, а Иван-то Тимофеич и говорит: «Выдайте, говорят, полную доверенность на мое имя…»

Белоносов.Иван Тимофеич сначала всех семерых братьев раздел до рубашки, а потом вас в шуты определил к Тихону Кондратьичу?.. История обыкновенная…

Ширинкин.Точно так-с… Только Иван Тимофеич — это такой человек, такой человек!.. А я в шутах у Тихона Кондратьича, действительно-с, много греха на душу принял-с… Беда, ежели Тихон Кондратьич развеселятся — не приведи, царица небесная!.. Раз в скатерть меня завязали и в воду бросили… чуть тогда не захлебнулся. Только я вам откровенно скажу: все претерпел, а только есть здесь (таинственно оглядывается) один доктор…

Белоносов.И он тоже в шутах состоит?..

Ширинкин.Нет-с, это уж совсем другое-с… хе-хе!.. Тихон Кондратьич очень сумлительны насчет здоровья — чуть что попритчится, боже сохрани!.. Сейчас за доктором, а доктор — лекарство. А Тихон Кондратьич ни за что не станут одни лечиться: что им делать, то и вы должны… то есть вы-то впереди его. Примерно, у них несварение желудка, я и должен касторовое масло пить, а потом уж они… Страсть сколько я с ними лекарства перепил: и липовый цвет, и цитварное семя, и александрийский лист… Совсем здоров, а должен пить-с! Таким родом я, может, целую аптеку выпил, и ничего-с… А вот хуже, когда к живому месту начнут пьявок наставлять да банки, да мушку шпанскую налепят-с… Ну, я из всякого терпения выступил и ушел к Ивану Тимофеичу… Моченьки моей не стало терпеть дольше.

Белоносов.Ха-ха!.. Вот так история!..

Ширинкин.Восстал: не могу, и конец делу!.. С тем и ушел, а теперь вот при Иване Тимофеиче состою-с…

Белоносов(хохочет). Однако, черт возьми… ха-ха! Задали вы мне задачу… вдруг у Тихона Кондратьича зубы заболят или насморк сделается… Ха-ха!..

Ширинкин.Теперь средствие есть против них… словечко такое: вседоним. Только скажите, и все как рукой снимет…

Те же и Анисья Тихоновна (входит из дверей направо).

Анисья Тихоновна(строго). Кто здесь смеется?

Ширинкин.Это мы-с… извините. Анисья Тихоновна, позвольте ручку, с благополучным прибытием поздравить в наши палестинские места-с.

Белоносов(расшаркиваясь). И мне ручку, несравненная Анисья Тихоновна. (Целует у нее руку). Ах, ручка-то какая: беленькая да атласная… Скажите, ради бога, где я нахожусь в данный момент времени?

Анисья Тихоновна.Отвяжитесь… я сама, кажется, ничего не понимаю, что делается кругом меня.

Ширинкин.Это вы насчет вседониму-с? хе-хе…

Анисья Тихоновна.Ну, да… и относительно псевдонима и относительно всего остального. Скажите, пожалуйста, жила я у тетки в Нижнем, потом вдруг является родитель, тащит с собой в Сибирь, а дорогой сам ото всех прячется, выдает себя за какого-то другого… черт знает что такое!.. Приезжаем сюда — здесь все точно после пожара. Мать говорит, что мы разорены, а сама ничего объяснить не умеет… Ведь отец у меня, Харитоша, богатый?

Ширинкин.Точно так-с… были при капитале-с.

Анисья Тихоновна.Как были? а теперь?

Ширинкин.А теперь все движимое и недвижимое за Ивана Тимофеича перешло-с… Пока ваш тятенька по Расее под вседонимом скрывали себя, Иван Тимофеич все на себя перевели.

Анисья Тихоновна.Ничего не понимаю… У отца было тысяч двести наличного капитала, в Нижнем все меня за богатую невесту считали, а тут извольте радоваться: нищая… Нечего сказать, на радость приехала — в доме даже прислуги нет. Господи, да что же это такое, наконец? Какой-то дурацкий псевдоним, потом этот Иван Тимофеич…

Белоносов.Превратность судьбы, несравненная Анисья Тихоновна… а мне, знаете, кажется, что мы будто все еще плывем на пароходе. Ей-богу…

Анисья Тихоновна.Не с вами говорят… ступайте, проспитесь хорошенько сначала.