Уильям Шекспир - Юлий Цезарь

Сограждане!

Брут говорит. Молчанье!

Потише, эй!

Друзья, позвольте, я уйду один,

А вас прошу с Антонием остаться.

Почтенье праху Цезаря воздайте,

А также славе доблестной его,

О них в надгробном слове Марк Антоний

Здесь с разрешенья нашего вам скажет.

Я ухожу, а вы не расходитесь,

Пока Антоний речи не закончит.

(Уходит.)

Останемся Антония послушать.

Антоний благородный, на трибуну

Ты поднимись. — Послушаем его.

Обязан Бруту я за разрешенье

Здесь речь держать.

(Всходит на ростру.)

Что он сказал о Бруте?

Что он обязан Бруту разрешеньем

Здесь перед нами всеми речь держать.

Пусть говорит почтительней о Бруте.

Ведь Цезарь был тиран.

В том нет сомненья,

Но, к счастью, от него избавлен Рим.

Послушаем Антония. Молчанье!

О римляне!

Послушаем его.

Друзья, сограждане, внемлите мне.

Не восхвалять я Цезаря пришел,

А хоронить. Ведь зло переживает

Людей, добро же погребают с ними.

Пусть с Цезарем так будет. Честный Брут

Сказал, что Цезарь был властолюбив.

Коль это правда, это тяжкий грех,

За это Цезарь тяжко поплатился.

Здесь с разрешенья Брута и других, —

А Брут ведь благородный человек,

И те, другие, тоже благородны, —

Над прахом Цезаря я речь держу.

Он был мне другом искренним и верным,

Но Брут назвал его властолюбивым,

А Брут весьма достойный человек.

Гнал толпы пленников к нам Цезарь в Рим,

Их выкупом казну обогащал,

Иль это тоже было властолюбьем?

Стон бедняка услыша, Цезарь плакал,

А властолюбье жестче и черствей;

Но Брут назвал его властолюбивым,

А Брут весьма достойный человек.

Вы видели, во время Луперкалий

Я трижды подносил ему корону,

И трижды он отверг — из властолюбья?

Но Брут назвал его властолюбивым,

А Брут весьма достойный человек.

Что Брут сказал, я не опровергаю,

Но то, что знаю, высказать хочу.

Вы все его любили по заслугам,

Так что ж теперь о нем вы не скорбите?

О справедливость! Ты в груди звериной,

Лишились люди разума. Простите;

За Цезарем ушло в могилу сердце.

Позвольте выждать, чтоб оно вернулось.

В его словах как будто много правды.

Выходит, если только разобраться, —

Зря Цезарь пострадал.

А я боюсь,

Его заменит кто-нибудь похуже.

Вы слышали? Не взял короны Цезарь;

Так, значит, не был он властолюбив.

Тогда они поплатятся жестоко.

От слез глаза его красны, как угли.

Всех благородней в Риме Марк Антоний.

Вчера еще единым словом Цезарь

Всем миром двигал: вот он недвижим,

Без почестей, пренебрегаем всеми.

О граждане, когда бы я хотел

Поднять ваш дух к восстанью и отмщенью,

Обидел бы я Кассия и Брута,

А ведь они достойнейшие люди.

Я не обижу их, скорей обижу

Покойного, себя обижу, вас,

Но не таких достойнейших людей.

Вот здесь пергамент с Цезаря печатью,

Найденный у него, — то завещанье.

Когда бы весь народ его услышал, —

Но я читать его не собираюсь, —

То раны Цезаря вы лобызали б,

Платки мочили бы в крови священной,

Просили б волосок его на память

И, умирая, завещали б это

Как драгоценнейшее достоянье

Своим потомкам.

Прочти нам завещанье, Марк Антоний.

Прочти нам Цезарево завещанье!

Друзья, терпенье. Мне нельзя читать.

Нельзя вам знать, как Цезарь вас любил.

Вы — люди, а не дерево, не камни;

Услышав Цезарево завещанье,

Воспламенитесь вы, с ума сойдете;

Не знаете вы о своем наследстве,

А иначе — о, что бы здесь свершилось!

Мы слушаем. Читай скорей, Антоний,

Прочти нам Цезарево завещанье.

Терпенье. Можете вы подождать.

О завещанье я вам проболтался,