Уильям Шекспир: Сон в летнюю ночь

Отвечайте по вызову!… Ник Основа!

Есть! Назови мою роль и продолжай перекличку.

Тебя, Ник Основа, наметили на Пирама.

Что такое Пирам? Любовник или злодей?

Любовник, который предоблестно убивает себя из-за любви.

Ага! Значит, тут требуются слезы, чтобы сыграть его как следует. Ну, если я возьмусь за эту роль — готовь, публика, носовые платки! Я бурю подниму… Я в некоторой степени сокрушаться буду… Но, сказать по правде, главное мое призвание — роли злодеев. Еркулеса 9я бы на редкость сыграл или вообще такую роль, чтобы землю грызть и все кругом в щепки разносить!

Послышится рев,

Удары бойцов —

И рухнет засов

Жестокой темницы.

А Фиб, светлый бог,

Далек и высок,

Изменит злой рок

Со своей колесницы!

Каково это было? Отменно, а? Ну, вызывай других актеров. Вот вам была манера Еркулеса, характер злодея; любовник — куда слезоточивее.

Френсис Дудка, починщик раздувальных мехов.

Есть, Питер Пигва!

Ты должен взять на себя роль Фисбы.

А кто это будет Фисба? Странствующий рыцарь?

Нет, это дама, в которую влюблен Пирам.

Нет, честью прошу, не заставляйте меня играть женщину: у меня борода пробивается! 10

Ничего не значит; можешь играть в маске и будешь пищать самым тоненьким голоском.

А! Если можно играть в маске — давайте, я вам и Фисбу сыграю: я могу говорить чудовищно тоненьким голосом. «Твоя, твоя… Ах, Пирам, мой любовник дорогой! Я твоя Фисба дорогая, я твоя дама дорогая!»

Нет! Нет! Ты должен играть Пирама, а ты, Дудка, — Фисбу.

Ну ладно. Валяй дальше!

Робин Заморыш, портной!

Есть, Питер Пигва!

Заморыш, ты будешь играть мать Фисбы. — Томас Рыло, медник!

Есть, Питер Пигва!

Ты — Пирамов отец. Я сыграю Фисбина отца. — Миляга, столяр, ты получаешь роль Льва. Ну вот, надеюсь, что пьеса расходится у нас прекрасно.

А у вас роль Льва переписана? Вы мне теперь же ее дадите, а то у меня память очень туга на ученье.

Тут и учить-то нечего, и так сыграешь: тебе придется только рычать.

Давайте я вам и Льва сыграю! Я так буду рычать, что у вас сердце радоваться будет; я так буду рычать, что сам герцог обязательно скажет: «А ну-ка, пусть его еще порычит, пусть еще порычит!»

Ну, если ты будешь так страшно рычать, ты, пожалуй, герцогиню и всех дам насмерть перепугаешь; они тоже завопят, а этого будет довольно, чтобы нас всех перевешали!

Да, да, перевешают всех до одного!

Это я с вами, друзья, согласен, что если мы настращаем дам, так лучшего ничего не придумают, как нас всех вздернуть. Но я сумею так переделать мой голос, что буду рычать нежно, что твой птенчик-голубенок; буду вам рычать, что твой соловушка!

Никакой тебе роли нельзя играть, кроме Пирама, потому что Пирам — красивый молодец, как раз такой настоящий мужчина во цвете лет, первосортный мужчина, благовоспитанный, с манерами, ну, словом, точь-в-точь такой, как ты… Тебе только и играть Пирама.

Ладно, согласен, беру роль. А в какой бороде мне ее играть?

Да в какой хочешь.

Ладно. Я вам его представлю в бороде соломенного цвета. 11Или лучше в оранжево-бурой? Или в пурпурово-рыжей? Или, может быть, цвета французской короны — чисто желтого цвета?

У некоторых французских корон и вовсе никаких волос нет, 12и придется тебе играть с голой физиономией… — Ну, граждане, вот вам ваши роли, и я прошу вас, умоляю вас и заклинаю вас — вызубрить их наизусть к завтрашнему вечеру. А вечером приходите в дворцовый лес, в одной миле от города: там мы при лунном свете устроим репетицию. А то, если будем собираться в городе, об этом пронюхают и выболтают нашу затею. А пока что я составлю список бутафории, которая нам нужна для пьесы. И прошу вас — не подведите меня.