Джон Пристли - Теперь пусть уходит!

Кендл (прерывает его). Я помню, помню…

Сэр Эдмунд (очень спешит). Мы принесли документ нашего треста…

Марч (показывает документ). Вот он, мистер Кендл…

Сэр Эдмунд. Нам нужна только твоя подпись.

Сэр Маркус. Тогда вы можете быть уверены, что трест примет на себя все заботы по…

Кендл (прерывая). Да-да, Маркус, я знаю, я уже слышал все это раньше.

Сэр Джеффри. Совершенно верно, мистер Кендл. Но сейчас…

Кендл (прерывая). Сейчас у меня осталось немного времени…

Сэр Джеффри (поспешно). Я не говорил этого…

Кендл (прерывая). Так я говорю за вас. И это правда. Времени осталось немного. Его всегда не хватает – это вам может подтвердить любой художник, но, если вы живете творческой жизнью, всем сердцем и умом, тогда вам хватит времени…

Сэр Эдмунд. Для того чтобы привести в порядок свои дела?

Кендл. Да, Эдмунд, и для этого.

Марч. Насколько я знаю из своей практики, вы, вероятно, не отдаете себе отчета в том, какие затруднения могут возникнуть…

Кендл (прерывает). Может быть, я и не знаю. Я старик, глупый, упрямый, несговорчивый, надоедливый, но я еще принадлежу себе, а не вам, джентльмены. Это и к тебе относится, Эдмунд. Уходите…

Сэр Эдмунд (гневно). Ты вынуждаешь нас предпринять кое-какие шаги…

Кендл (с явным презрением). Сделайте несколько шагов и закройте за собой дверь. (Берет календарь, на котором рисовал, и рассматривает его, ни на кого не обращая внимания.)

Присутствующие не знают, что им делать. Обмениваются многозначительными взглядами, затем покидают комнату.

Джудит (смотрит на Кендла; нерешительно). Вы… считаете, что поступили справедливо, мистер Кендл?

Кендл. Напрасно я так говорил со своим сыном. Он не может не быть таким, каков он есть. Он – полная противоположность мне. Возможно, это моя вина. Но не забывайте, что мне пришлось выслушать этой болтовни в тысячу раз больше, чем вам.

Джудит (старается быть справедливой к ним). Но они, вероятно, не хотели причинить вам вред, они просто старались выполнить свой долг…

Кендл. Мир переполнен людьми, которые могут всех нас растоптать и выбить нам зубы только потому, что они выполняют свой долг. Мне бы хотелось, чтобы большинство из них перестали выполнять свой долг. А эти господа только и могут, что причинять вред – вам, мне и всем людям. Они ничего не вносят в жизнь, и все вокруг них в результате их стараний лишено жизни. А в Лондоне сейчас из-за них шагу негде ступить – сотни и сотни солидных служащих, без единой живой мысли, без единого благородного порыва, замораживают сердца и души всех окружающих, лишают вкуса и запаха все, к чему прикоснутся. Уже несколько недель они пытаются заставить меня вступить в очень солидный трест. Нет, им нужен не я, а мои работы, а меня они с удовольствием упрятали бы в сумасшедший дом, если бы могли. Вот почему я упаковал все картины и удрал. Я не люблю их Англию – все это слишком уж гадко, я не хочу с ними иметь ничего общего. (Внезапно умолкает, по-видимому совершенно обессиленный.)

Джудит (подходит ближе, очень озабочена). Это все я виновата. Не надо было разрешать вам так много говорить…

Кендл. Но я… хочу говорить. Все это выдумки, будто женщины много говорят! Всякий раз, когда я встречал женщину, которая мне нравилась, я заговаривал ее до потери сознания.

Легкий стук в дверь, в комнату заглядывает ухмыляющийся Томми.

Томми. Не волнуйтесь, сестра, я только на минутку. Но тут опять пришли репортеры и задают вопросы. Так что им сказать?

Кендл. Все, что придет тебе в голову, Томми. Но нет ли у тебя каких-либо известий от моей внучки или от твоего героя – Стэна?

Томми. Никаких.

Кендл. Как только они появятся, Томми, они должны прийти прямо сюда. Не забудь об этом…

Томми. Не забуду, мистер Кендл. Ваша дочь только что пошла в маленькую гостиную. Счет огромный, все большое начальство беснуется, а ей и горя мало… (Уходит.)

Кендл. Джудит… если мое пальто здесь… подайте мне его, пожалуйста.

Она подходит к шкафу.

А потом спуститесь вниз, скажите моей дочери Гермионе, что это я прислал вас проводить ее в ее комнату.

Джудит (кладет на кровать его пальто). На это Уйдет много времени. Я не должна вас оставлять одного…

Кендл. Мне будет легче, когда я узнаю, что Гермиона – в своей комнате. Идите, моя милая.

Джудит выходит.

(Медленно тянет к себе пальто, нащупывает в кармане флягу, достает ее, отвинчивает пробку и пьет; шепчет про себя.) Ну, последний глоток – на дорогу, Саймон, старина, на дорогу!