Эрнест Хемингуэй - Пятая колонна

Филип. Хорошо. Ладно. Как ты велишь. Все, как ты велишь.

Он направляется к двери; когда он открывает ее, снова раздается приближающийся свист и снова слышен взрыв; на этот раз позади отеля.

Макс. Это только небольшая репетиция. Настоящий обстрел будет ночью.

Филип открывает дверь в смежную комнату. Слышно, как он говорит негромко, без всякого выражения.

Филип. Ну, Бриджес. Как ты тут?

Внутренность артиллерийского наблюдательного пункта в полуразрушенном снарядами доме на Эстремадурской дороге. Пункт расположен в башенке, которая прежде составляла одно из затейливых украшений этого дома; железная винтовая лестница искорежена снарядами и висит в воздухе, а вместо нее приставлена деревянная. Зрителю видна лестница и над ней задняя стена комнаты с окнами, обращенными к Мадриду. Действие происходит ночью, и мешки с песком, которыми днем затыкали окна, вынуты и лежат рядом, но за окнами полный мрак, потому что в Мадриде все огни погашены. По стенам развешаны крупномасштабные карты, на которых цветными флажками и тесьмой отмечено расположение позиций; посредине простой стол и на нем полевой телефон. Справа от стола, прямо против узкого отверстия в стене, установлен большой монокулярный дальномер немецкого образца, рядом с ним стоит стул. У другого отверстия – еще один дальномер, бинокулярный, обычного размера. Ближе к правой стене – еще один стол с полевым телефоном. Внизу, у лестницы, стоит часовой; другой часовой стоит в комнате у верхнего конца лестницы, где он едва может выпрямиться, не опустив винтовки с примкнутым штыком. При поднятии занавеса на сцене, кроме часовых, два связиста, нагнувшихся над столом. Когда занавес уже поднят, сцену пересекают лучи автомобильных фар, ярко освещающие лестницу и основание башни. Они все приближаются, и часовой жмурится от яркого света.

Часовой. Эй! Гаси огни!

Слепящий свет бьет прямо в глаза часовому.

(Берет винтовку наперевес и щелкает затвором.) Гаси огни!

Он говорит это очень медленно, четко и угрожающе; ясно, что он намерен стрелять. Фары гаснут, и из-за левой кулисы, где, по-видимому, остановился автомобиль, выходят три человека; двое из них в офицерской форме, один высокий и толстый, другой довольно худощавый, щеголеватый, в кавалерийских сапогах, поблескивающих при свете карманного фонаря, который держит в руках толстый; третий – в штатском. Все трое проходят через всю сцену и приближаются к лестнице.

(Произносит первую половину пароля.) Победа…

Худощавый офицер (резко и надменно) …за теми, кто ее достоин.

Часовой. Проходите.

Худощавый офицер (штатскому) . Надо влезать отсюда.

Штатский. Знаю. Я здесь не в первый раз.

Все трое влезают по лестнице. Второй часовой, видя нашивки толстого офицера, становится во фронт. Связисты не двигаются с места. Толстый офицер подходит к столу; за ним следует штатский и офицер в начищенных сапогах, по-видимому, адъютант.

Толстый офицер. А эти что?

Адъютант (связистам) . Встать! Смирно! Вы что это?

Связисты стоят смирно, видимо, превозмогая усталость.

Вольно!

Связисты садятся. Толстый офицер изучает карту. Штатский заглядывает в дальномер, но ничего не может разглядеть в темноте.

Штатский. Обстрел назначен на двенадцать?

Адъютант (обращаясь к толстому офицеру) . Когда приказано открыть огонь, генерал?

Толстый офицер (говорит с немецким акцентом) . Поменьше расгофоров.

Адъютант. Виноват. Угодно просмотреть приказы? (Подает ему пачку сколотых вместе приказов, отпечатанных на машинке.)

Генерал берет их в руку и, мельком глянув на них, отдает адъютанту.

Генерал (грубым голосом) . Я знаю их. Я их сам писал.

Адъютант. Так точно, генерал. Я думал, вы, может быть, захотите их проверить.

Генерал. Я их проферял.

Звонит один из телефонов. Связист у стола берет трубку и слушает.

Связист. Да. Нет. Да. Хорошо. (Делает знак генералу.) Вас, генерал.

Генерал берет трубку.

Генерал. Алло. Да. Правильно. Что за глупость? Как? Согласно приказу. Залпами – это значит залпами. (Вешает трубку и смотрит на часы. Адъютанту.) Сколько на ваших?

Адъютант. Без одной минуты двенадцать, генерал.