Владимир Мирзоев - Тавматургия

АНДРЕЙ.Почему?

САВЕЛИЙ (поморщился, пожал плечами). Не знаю. Чутье подсказывает.

САВЕЛИЙ и ИРИНА — на полу, неловко любят друг друга. Раздеться толком старые знакомые не успели.

ИРИНЕ около сорока — увядающая, но все еще красивая женщина, короткая стрижка, минимум косметики. Живет одна, но квартира у нее просторная. Мебель, покрывала, шторы, торшеры — все подобрано с любовью.

ИРИНА разливает вино по бокалам. Любовники по-прежнему полулежат на полу, на ковре с абстрактным узором — концентрические круги красного и зеленого цвета.

САВЕЛИЙ.Как же мы теперь жить будем, Ирка?

ИРИНА.Не знаю, шустрик. Главное — не усложнять.

САВЕЛИЙ.А упрощать можно?

ИРИНА.И ничего не загадывать.

САВЕЛИЙ.Вот здесь ты хорошо сказала — в глаз. Даже не представляешь…

ИРИНА.Я — старый холостяк. Привыкла жить одна и не хочу ничего менять.

САВЕЛИЙ.Понятно… Ты у Розы Дмитриевны давно была? Я все собираюсь и никак не соберусь.

ИРИНА (закуривает). А Розочка умерла. Год назад.

САВЕЛИЙ.О господи… Что же мне никто не позвонил?

ИРИНА неопределенно дергает плечом.

ИРИНА.Терешкович всех обзванивала — тебя не нашла. Видимо, телефоны изменились.

ИРИНА встает, проходит на кухню, чтобы взять еще вина. САВЕЛИЙ плетется за ней.

САВЕЛИЙ.Бедная Роза. Энергии в ней было еще лет на сто. А терпения вообще немерено. И все это чудо — в яму. (Взял бокал с вином, помолчал.)

ИРИНА.Курила как паровоз.

САВЕЛИЙ.Да. За Розочку. (Выпили.) А ты сейчас где?

ИРИНА.Так, в одном агентстве.

САВЕЛИЙ.Недвижимость?

ИРИНА.Не совсем. Мы даем срочные кредиты под залог.

САВЕЛИЙ.Недвижимости?

ИРИНА.Не совсем. Хочешь еще вина? Или чаю?

САВЕЛИЙ (улыбнулся грустно) . На посошок? Лучше бы чаю. Если есть черный, можно покрепче. А все-таки: подо что даете? Для меня это актуально.

ИРИНА.Клиент подписывает договор. В том случае, если не возвращает кредит в обозначенный срок, его душа переходит в распоряжение нашей фирмы.

САВЕЛИЙ.Ты шутишь?

ИРИНА.Я не шучу. Мы не первые это придумали. Начали рижане года четыре назад. Ну и у нас этот бизнес неплохо пошел.

САВЕЛИЙ.Работаете по лицензии?

ИРИНА.Что-то вроде того. Я не вникаю.

САВЕЛИЙ.Это правильно. Зачем вникать? Напиши адресок.

ИРИНА.Только учти — я тебя не знаю, ты меня тоже.

Несколько зрителей в небольшом зале, среди них САВЕЛИЙ — отрешенно смотрит на экран. Мелькают кадры фильма «нуар» 30-х или, возможно, 50-х годов.

Молодая женщина бежит, прижимается к кирпичной стене в глухом переулке. Мужские руки в кожаных перчатках тянутся к ее шее, укутанной в газовый шарф. Женщина кричит, сопротивляется, но руки убийцы ложатся на ее горло. Расширенные от ужаса глаза, в которых на секунду отразился опрокинутый мир. Убийца медленно поворачивается на камеру: широкие поля шляпы скрывают лицо. Он поднимает голову — вместо лица у него часовой механизм. Тик-так, тик-так, тик-так — крутятся большие и малые колесики.

Несмотря на летнюю духоту, ИРИНА в строгом деловом костюме за письменным столом просматривает бумаги, что-то переносит в свой компьютер. Иногда поглядывает куда-то по диагонали в сторону.

Прямо перед ИРИНОЙ за стеклянной стеной «аквариума» беседуют двое: САВЕЛИЙ и ШЕФ. Их голоса не слышны — мужчины открывают рты беззвучно, как рыбы.

ШЕФ — вполне себе среднерусский мачо, сероглазый, глаза немного навыкате, но это его не портит, шевелюра крепкая, длинная, с проседью, на лице — аккуратно подбритая рыжая щетина. Одет он в элегантный костюм цвета фисташкового мороженого. Но тут мы оказываемся внутри «аквариума», и звук «включается».

ШЕФ.Как видите, процент по кредиту у нас щадящий, гораздо гуманнее, чем в банковском секторе… У вас какой-то вопрос?

САВЕЛИЙ.Да нет, в целом все понятно. Я одного не понимаю — а потом-то что?

ШЕФ.Потом?

САВЕЛИЙ.Что вы потом с ними делаете, с этими душами?

ШЕФ (улыбнулся). Уверяю вас, ничего противозаконного.

САВЕЛИЙ.А все-таки?