ЛюдМила Митрохина - Уроки тьмы

Неожиданно загорелся свет за дверью. Женщина опешила, потом быстро схватила швабру, подбежала к двери, закрыла и воткнула швабру, чтобы дверь не открыть было с другой стороны.

Нет, дорогой, ничего у тебя не выйдет. Никаких выяснений отношений, никаких извинений слушать не желаю. На-до-е-ло! Сначала отравим, потом живительной водичкой побрызжем, как в сказке. А ты должна восстать из пепла, возродиться, всё забыть и жить дальше… Подумаешь, говорит, сказал что-то резкое, даже не помню что. Ну, это же в сердцах. Ты жена, женщина, должна понимать, прощать, забывать… Слова – это не дела. Это такие мелочи. Но ведь вся жизнь состоит из мелочей. Из этих мелочей, как из кирпичиков, складывается твой дом. Тёплые кирпичики – тёплый дом. Ледяные – ледяной. Говорит, что я злопамятная. А я не злопамятная. Мне больно от слов, как от розог. Словами можно убить. Я уже давно полуживая. Будто кто-то специально проткнул крышу и залил дом раздорами и бедами.

Капли начинают нарастать. Отчаяние. Нервный смех. Женщина закрывает плёнкой кресло и всё, что было не закрыто.

Сейчас, мои дорогие протечки, я буду справлять по вам па-ни-хи-ду. Вместо молитвы, извините, – стихи.

(Берёт одну плавающую свечу, кладёт в наполненную кастрюлю и зажигает.) Эта свечка, чтобы сжечь – мамино одиночество. Мамочка, ты теперь не одинока в своём одиночестве. Два родных одиночества – это уже семья.

(Кладёт ещё одну плавающую свечку в другую ёмкость с водой и зажигает) Упокойся, и ты протечка измены. Да сгинут все измены мира в адском огне! Аминь!

(Берёт третью плавающую свечку, кладёт в наполнившуюся водой тарелку и зажигает) И ты, усопшая протечка обманутой любви, отстань от моей души на-всег-да! Пусть земля тебе будет пухом.

(Берёт четвёртую свечку, кладёт в тарелку с водой, зажигает) Господи, живу вслепую, по наитию. Как защитить сына от этой чёрной отравы? Сжигаю тебя, протечка материнских страданий! Аминь!

Слышен шорох в дыре. Женщина пугается, но любопытство берёт верх. Подтаскивает стремянку, забирается наверх с большой свечой и с куском плёнки в руках, пытается посмотреть, что там, на чердаке. Видит бездомную кошку.

(Удивлённо) Киска! Кисочка, кис-кис, кис-кис… Ну, что ты боишься, иди сюда. Как там холодно. Подожди. (Вытаскивает из кармана бутерброд, разламывает на кусочки и кидает в дыру) Это запас на ночь. Понюхай, съедобно для тебя. Бедная серенькая коша! Как ты зиму переживёшь?! Господи, сколько вас, бездомных, в городе ютятся. Все как один с поджатыми хвостами, выпяченными рёбрами, с затравленными глазами. (Вздыхает) Простите нас, двуногих, твердолобых, толстокожих, сытых и равнодушных, с огромными мешками и сумками, алчно набитыми едой для своих толстых мужей, жирных жён и пухлых детей. Что мы с вами сделали?! Привязали намертво к себе, пригрели и… выкинули на пустыри, помойки, в подвалы и на чердаки. Человек пахнет коварством, вам этот запах лучше всего известен. Сколько вас, бедолаг, по белу свету рыщет! На, кисуля, не бойся, не отравлено. (Пауза) Правильно, правильно. Понюхай и проверь. Мне тоже верить нельзя. Двуногие давно уже всё отравили – и моря с рыбой, и сушу с плодами. Теперь смотрят на небо, ищут планету, куда бы вовремя смыться с изувеченной Земли. Чего ты бежишь с куском? Не отниму…

Вдруг вспыхнул свет и озарил всю комнату. Женщина удивлённо глядит со стремянки на свою комнату, которая заиграла необычайным светом от сверкающей плёнки. Комната становится похожа на мираж то ли светящихся гор, то ли необыкновенного рельефа призрачного города. Из чёрной дыры в потолке засветился мягкий свет. Видимо, на чердаке включилась лампочка. Потрясение. Ей кажется, что она это уже видела – то ли во сне, то ли в своём воображении. Она медленно спускается со стремянки, закрывая её куском плёнки, делая стремянку частью этой фантастической картины. Разговаривая, женщина постепенно подходит к сверкающему рельефу, держа в руках плёнку.