Джордж Байрон - Дон-Жуан

Не понимаю, как и отчего
Безумное закралось подозренье,
Но грубости идальго моего
Не нахожу я даже извиненья.
Ревнивец безрассудный! От кого,
Чему и где искал он подтвержденья,
Ворвавшись в дом с толпой ретивых слуг?
Тому, что он — обманутый супруг.

Проснулась донна Юлия и стала
Вздыхать, стонать и жалобно зевать,
А верная Антония ворчала,
Что донне помешали почивать.
Она поспешно взбила одеяло,
Подушки взгромоздила на кровать,
Чтоб показать ревнивому герою,
Что на кровати, точно, спали двое —

Служанка с госпожой. Не без причин
Красавицы пугливы. В самом деле:
Страшась и привидений и мужчин,
Разумно спать вдвоем в одной постели,
Пока не возвратится господин.
А он еще последние недели
Приходит очень поздно, как на грех,
Ворча, что «возвратился раньше всех»!

Тут наша донна голос обрела:
«В уме ль вы, дон Альфонсо? Что случилось?
Какая вас причуда привела?
Что с перепою ночью вам приснилось?
Зачем до свадьбы я не умерла?
Я жертвою чудовища явилась!
Ищите же! Но я вам не прощу!..»
Альфонсо мрачно молвил: «Поищу!»

И он и все, кто с ним пришел, искали:
Комоды перерыли, сундуки,
Нашли белье и кружевные шали,
Гребенки, туфли, тонкие чулки
(Чем женщины от века украшали
Часы безделья, неги и тоски),
Потом еще потыкали с отвагой
Во все диваны и портьеры шпагой.

Иные заглянули под кровать
И там нашли… не то, чего хотели,
Окно открыли, стали толковать,
Что и следов не видно, в самом деле!
Посовещались шепотом опять
И комнату вторично оглядели,
Но странно: ни один не мог смекнуть,
Что и в постель бы надо заглянуть!

«Ищите всюду! — Юлия кричала. —
Отныне ваша низость мне ясна!
Как долго я терпела и молчала,
Такому зверю в жертву отдана!
Смириться попыталась я сначала!
Альфонсо! Я вам больше не жена!
Я не стерплю! Я говорю заранее!
И суд и право я найду в Испании!

Вы мне не муж, Альфонсо! Спору нет —
Вам и названье это не пристало!
Подумайте! Вам трижды двадцать лет!
За пятьдесят — и то уже немало!
Вы грубостью попрали этикет!
Вы чести осквернили покрывало!
Вы негодяй, вы варвар, вы злодей, —
Но вы жены не знаете своей!

Напрасно, вам доставить не желая
Ревнивого волненья, вопреки
Советам всех подруг, себе взяла я
Глухого старика в духовники!
Но даже он однажды, отпуская
Мои невинно-детские грехи,
С улыбкою сказал шутливо все же,
Что я на дам замужних не похожа!

Из юношей Севильи никого
Моим кортехо я не называла.
Что видела я в жизни? — Ничего!
Бои быков, балы да карнавалы!
Суровой честью нрава моего
Я всех моих поклонников пугала!
Сам граф О’Рилли [80] О'Рилли. — См. прим. Байрона к песни первой. (см. коммент. 29 — верстальщик). мной отвергнут был,
Хоть он Алжир геройски покорил [81] 148. Испанский кортехо — примерно то же самое, что итальянский cavaliere servente. (Cavaliere servenie — признанный поклонник замужней женщины (итал.).) Донна Юлия здесь ошиблась. Граф О’Рилли не только не захватил Алжир, но, наоборот, Алжир чуть не захватил его: вместе со своей армией и флотом он отступил от этого города с тяжелыми потерями и без всякой славы в 1775 году. ( Граф О'Рилли (1722–1794) — испанский генерал, по происхождению ирландец.) (Прим. Байрона). .

Не мне ль певец прославленный Каццани
Шесть месяцев романсы распевал
И не меня ль прекрасный граф Корньяни [82] 149. Итальянские фамилии Каццани и Корньяни имеют непристойное значение.
Испанской добродетелью назвал?
У ног моих бывали англичане,
Граф Строганов к любви моей взывал,
Лорд Кофихаус [83] Лорд Кофихаус — образчик комических фамилий, распространенных у Байрона (буквально: кофейня). , не вымолив пощады,
Убил себя вином в пылу досады!

А как в меня епископ был влюблен?
А герцог Айкр? А дон Фернандо Нуньес?
Так вот каков удел покорных жен:
Нас оскорбляет бешеный безумец —
К себе домой нахально, как в притон,
Приводит он ораву с грязных улиц!
Ну что же вы стоите? Может быть,
Жену вы пожелаете избить?

Так вот зачем вчера вы толковали,
Что будто уезжаете куда-то!
Я вижу, вы законника призвали:
Подлец молчит и смотрит виновато!
Такую массу глупостей едва ли
Придумали бы вы без адвоката!
Ему же не нужны ни вы, ни я, —
Лишь низменная выгода своя!