Пах сочельник апельсином и треской,
Ветер вялил новогодние шары…
И, подвластны твоей силе колдовской,
Гибли души и кручинились миры.
Так ты узила глаза свои, ярясь,
Что любой, к кому сходила благодать,
Был готов за эту ведьминскую связь
Без оглядки душу дьяволу отдать.
На погостах веселилось воронье…
Ну, а я из предрассудков и рубах
Выбегал, чтобы почувствовать твое
Изумленное дыханье на губах.
Чтоб в твоем во всесжигающем огне
Сгинуть вовсе — неразумно и легко.
Чтобы ты поминки правила по мне,
Жгла как свечи темный воск материков!
Чтобы кожей, языком, ребром крутым
На чужой уже, на призрачной земле
Вспоминать, как на метле летала ты
В белой вьюге, в белой зыби, в белой мгле!
Рвется нить золотого шитья, —
Затянулась богов перебранка…
Вещим птицам не стало житья —
Их охотники бьют, как подранков.
Вот они уже падают ниц.
Был их век тороплив и недолог:
Вместо звонкого пения птиц
Доверительный шепот двустволок.
Припев:
Как будто звуки яд вкусили.
Неслышно звуки сыпятся со струн.
За них ветра по всей России
Поют о вещей птице Гамаюн.
Ну кто из нас печаль осилит?
И только ветер, вечно юн,
Поет один за всю Россию
О вещей птице — птице Гамаюн.
Тешил души терновым венцом.
И в клетушках своих полутемных
Слышен голос ее с хрипотцой, —
Беспощадный, надрывный, бездомный.
Ты отчаянье не проворонь, —
Захлебнись от вселенской печали.
Не летят, не летят на огонь
Больше вещие птицы ночами.
Все вернется, поди, на круги…
Но сегодня смешно и досадно
Видеть мне, как былые враги
Распевают псалмы о Кассандре…
Затянулась ледком полынья,
Кровь из горла пробитого хлещет.
Вещим птицам не стало житья, —
Воронье прорицает зловеще.
Припев:
Как будто звуки яд вкусили.
Неслышно звуки сыпятся со струн.
За них ветра по всей России
Поют о вещей птице Гамаюн.
Дожди планету оросили,
И спасу нет от новых лун…
Одни ветра на всю Россию
Поют о вещей птице Гамаюн.
1980 г.
«Ах, о чём, о чём таком…»
* * *
Ах, о чём, о чём таком
Говоришь так горячо ты?
Кровью ведь, не языком
Мне сводить с судьбою счёты.
Время — знахарь, а не врач,
Вышибает клинья клином…
То ли смейся, то ли плачь, —
Вот и жизни половина.
Свист корсар на каравелле,
Чёрный флаг чернее сажи.
Френсис Дрейк добычу делит —
Он победой новой горд.
Ну, а я-то, — вот досада! —
И не бредил абордажем.
Ну, а я-то, — вот досада! —
И не мчался к мысу Горн…
Правда, было и во мне
Роковое это Нечто ,
И в свободном табуне
Мне хотелось мчаться в вечность…
Но строка не по летам
По ночам в силки ловила.
Только-только полетал —
Вот и жизни половина.
Там один у Чёрной речки
Грудью на свинец нарвался,
А другой в арбатской спешке
Мысли пулей окрестил…
Ну, а я-то, — вот досада! —
Так ни с кем и не подрался.
Ну, а я-то, — вот досада! —
И врагу не отомстил…
Вот пришёл и мой черед —
Вынес, вымолил, дорвался!..
И — вкусил запретный плод!
И — ребра не досчитался…
Что печалишься, душа?
Мы с тобою — божья глина.
Только-только подышал —
Вот и жизни половина.
Меж Сенатом и Синодом
Кивера ветра полощут.
Молодой полковник скачет —
Лошадь топчет снегирей.
Ну, а я-то, — вот досада! —
Не водил полки на площадь.
Ну, а я-то, — вот досада! —
Не страшил смешком царей…
Но в одном я не солгу:
Знал я женщину такую,
Что ни другу, ни врагу
Про неё не растолкую.
Она прочим не чета.
Без неё-то — всё едино.
Нет, не стоит ни черта
Моей жизни половина!
Сколько, брат, ни хорохорься —
Всё теперь пойдёт на убыль…
По усам текли мгновенья, —
Да, видать, не пригубил,
Ну, а я-то, — вот досада! —
Мало так её голубил,
Ну, а я-то, — вот досада! —
Мало так её любил!
1980 г.
Снова сыплет за окном снег,
Снова — яства из семи блюд…
Эй, трубач, я вновь пришёл с Ней —
Ты сыграй нам, помнишь? — тот блюз.
Пусть всё будет, как тогда — пой,
Рви синкопы горловых жил.
Пусть струится по щекам пот,
Пусть несется из аорт жизнь!..
Читать дальше