Семен Кирсанов - Т. 2. Фантастические поэмы и сказки

Ты можешь много!
Смотри — дорога.
Вглядись — тревога!

Может, купол парашютный
к жизни вынесет меня?

Вот он отстегивает пояс. Он самолет покинет! Нет.
Он увидал ползущий поезд. Глядит в клубящийся просвет.
Мы отплыли. Мы застыли. Он решает: или — или…

Или выпрыгнуть и вырвать
из-за пазухи кольцо?

Прыгай вниз!

Или вынырнуть и выбрать
цель себе перед концом?

Лучше жизнь!

Вижу — длинные составы
проползают под ногами.
Их членистые суставы
переполнены врагами.
Танки, ящики гранат.
На восток? На Сталинград?

Пламя бьет
в самолет!
О, спасись,
опустись,
прыгай вниз!
О, раскрой,
я прошу,
белый свой
парашют, —
лучше жизнь!

Тут горе плена.
Стать на колена —
Земле измена.

Туман ползет в окно провала, едва видны вагонов звенья.
Еще секунда — и пропало! Они покинут поле зренья!

Значит, надо в тьму провала?
Значит, кинуться в пике?
Но еще кольцо штурвала
верит раненой руке…
Еще вверх не завертелся
винтовой воронкой мир!..
Кто приказывает: «К рельсам!» —
Воздух? Эхо? Командир?

Я кирпича и щебня россыпь. Я исковеркан. Я исколот.
Но я прикрыт солдатской грудью — спина к спине, стена к стене.
Так уступи великой просьбе: не дай врагу ворваться в город,
его пятнистому орудью не дай приблизиться ко мне!

Вижу город, слышу грохот
осыпающихся стен…
Все быстрей колесный рокот,
паровоз вперед торопит
хвост бензиновых цистерн.
Цепь трясущихся прицепов
тянет вдаль локомотив.
Ускоряет ход, завыв!
Две секунды — для прицела,
и одна еще — на взрыв!..

Я — мать живого —
принять готова
твое паденье,
как принимала,
как обнимала
твой день рожденья!

Это голос. Или это
моего решенья эхо?
Я сказал? Или оттуда
мне почудилось: «Иди!»
Может быть, взовьется чудо
парашютом позади?
Облака, скажите вы хоть:
взрыв — обязанность моя?
Неужели верный выход
указала мне Земля?

Он ждет ответа. Ждет совета. Спешите летчику помочь!
Мы тоже любим небо это. Оно — сияющий наш дом.
Но вот горячий луч рассвета и нам приказывает: «Прочь!»
И на сухую почву лета мы крупным падаем дождем…

Это голос? Или это
вздохом облачное эхо
возвратилось с высоты?
Возвратилось… Но откуда?..
О, последняя секунда,
как протяжно длишься ты!
Что я вижу? Мир плавучий
поборол рассветный мрак…
Из багряной дальней тучи
подымается маяк…
Не маяк… Другое что-то…
Вот на линии полета
туч раздвинулись пласты.
Пять лучей встают оттуда…
О, последняя секунда,
слишком кратко мчишься ты!
Там, заполнив мирозданье
очертаньями колонн,
циферблатом сквозь лавину
вот уже наполовину
башни стрельчатое зданье
входит в хмурый небосклон…
Зренье мне, бензин, не выжги!
Жизнь, еще со мной побудь!
Пять лучей на стройной вышке,
раздвигая мрак и муть,
сквозь мелькание крупинок —
в бой, в огонь, на поединок
озаряют жизни путь.
Глаз горячих не закрою!
Вижу, вижу с высоты
путеводного звездою
озаренные мосты!
Ждут часы на башне чудной.
Стой, последняя секунда,
не спеши за стрелкой ты!
Вижу домик в переулке,
мать качает сына в люльке
в тишине тревожной ночи
и поет ему, поет,
что в далеких тучах летчик
продолжает свой полет.
Ждет секунда — дольше жизни,
самолет как неподвижный.
Неподвижно море туч.
На крыле багряный луч.
Это стрелка Спасской башни
показала мне, светя,
как на будущее наше,
вдаль на спящее дитя…
О, как близко бомбы воют!
Слышу шепот: «Защити!..»
Глаз горячих не закрою,
мне другого нет пути!
Выбираю самый трудный
путь — атаки с высоты!
Стрелка, скинь мою секунду
с позолоченной черты!
Сквозь воздушные сугробы,
принимая смерть такую,
бинт сорвав кроваволобый,
я
собою
атакую!
Цель, как метка, между глаз.
Прорываюсь, умирая,
для тебя, Земля родная,
дети Родины, для вас!
Облака земного рая,
вижу вас в последний раз…