Борис Гребенщиков - Песни (сборник)

А ты записан в GPS, теперь беги – не беги,
Черные птицы будут сужать над тобой круги,
По радио будут петь, что любовь – кольцо,
Огонь печей Вавилона опаляет твое лицо.

Многие надеются, что он отошел от дел,
Что он продался, спился и оскудел,
Что он сгорел или провалился под лед,
Но неправильные пчелы продолжают
Делать свой неправильный мед.

А значит, остается только чистая вода
И скрепляющие тебя провода;
Остается то, на чем машина дает сбой,
И Вавилон… Вавилон…
Вавилон не властен над тобой,
Вавилон не властен над тобой,
Вавилон не властен над тобой,
Вавилон никогда не был властен над тобой.

Долго мы пели про Свет, а сами шли сумраком,
Не замечая за болтовней,
Как ветер играл стеклянными струнами,
Соединяющими наши души с землей.

Мы шли далеко, шли за высокими тайнами,
Шли, потому что иначе нельзя,
А стерегущие дом замолкали и таяли,
Один за другим таяли, таяли, таяли, в небе цвета дождя.

Пальцы октябрьских святых по-прежнему ласковы,
Только их лиц становится не разглядеть.
Это все я – видно, не справился с красками
Или снова забыл слова, когда хотел петь.

Ничего, скоро январь затрещит за оградою,
Своим ледяным питием вороша и дразня.
Только бы мне устоять. Но я вижу – я падаю,
Падаю, падаю, падаю, падаю в небо цвета дождя.

А еще говорят, что они были с крыльями,
И глаза у них были живая вода,
Но благостные слова опять пахнут пылью,
И нас снова ведут и снова не скажут куда.

А в небе прозрачная тишь, и все ясней ясного,
Времени нет, и значит, мы больше не ждем.
И в синеву сердце возносится ястребом,
Чтобы благословить горящую землю дождем.

Таких бесконечных цветов со мной еще не было,
И за горизонтом, вплотную к нему подойдя,
Видишь, что сети пусты, и ловить было некого,
И никогда не было, не было, не было, не было небо цвета дождя.

Тихо. Тихо.
Ты посмотри, как тихо.
Было время – ногу в стремя,
А теперь – тихо:
Птицы уснули в саду,
Рыбы уснули в пруду,
Даже в самом аду
Все молчат, не хотят будить лихо.

На ход ноги, на ход ноги,
Ты посмотри, там, за окном не видно ни зги.
Но если нужно бежать – беги.
Я не стану держать, только нальем на ход ноги.

Долго-долго
Мы течем издалека, как Волга.
Сольемся, разольемся
И, как учила нас матерь-вода, льемся.
Так как причал и так как друзья,
Так как хотим того, что нельзя,
Так из грязей мы вышли в князья
И, смотри-ка, покамест идем, не сдаемся.

На ход ноги, на ход ноги,
Ты посмотри, там, за дверьми не видно ни зги,
Но если нужно бежать – беги.
Я не стану держать, только нальем на ход ноги.

Ясно. Ясно, что не до конца безопасно:
То нас тащит, то сносит,
А в итоге все дается тому, кто просит,
И это не явь и не сны.
Но ты посмотри, как ясно видны
И, радость моя, посмотри, как чудны,
Посмотри, как чудны
Дела твои, Господи.

На ход ноги, на ход ноги,
Ты посмотри, там, где нас нет, не видно ни зги,
Но если нужно бежать – беги.
Я не стану держать, только нальем на ход ноги.

В моем окне стоит свеча;
Свеча любви, свеча безнадежной страсти.
Ночь нежна, ночь горяча,
Но мне не найти в ней ни тепла, ни привета;

Во всех лесах поют дрозды,
Дрозды любви, дрозды безнадежной страсти.
Нам вчера дали мечту,
Но мы не нашли в ней ни тепла, ни привета;

Который день подряд в моем дворе стоит вторник,
И мы плачем и пьем, и верим, что будет среда;
И все бы ничего, когда б не голубой дворник,
Который все подметет, который все объяснит,
Войдет ко мне в дверь, и, выйдя, не оставит следа;