Жак Безье - Тень деревьев

Корабль украсят белыми розами
И весла украсят на корабле,
Черные негры будут матросами,
И самый мудрый
Поведет корабль к белой земле.

Усталый корабль без руля и без весел
Уйдет и утонет где-то далеко,
И странники не узнают, куда нас забросил
Быстрый ветер черного Рока».

Что мне, если она любила больше музыканта с флейтой,
Или певца с гитарой,
Или игравшего на цимбалах во время бала,
Что мне, если она любила музыканта с флейтой
Или певца с гитарой?
Я упал на перекрестке
Под саблей верной и острой,
Чьей — музыканта с флейтой или певца?

Не знаю, ночь такая длинная, и долго до конца…

Пастушка, небо над рекой пустынной
Бесцельно плачет беспричинно.

Сегодня воскресенье, и сегодня
Реке без лодок легче и свободней.

Над городом к вечерне прозвонили,
И берега пустынны без идиллий.

Проходят институтки. Мех на шее,
И в муфте зябнущим рукам теплее.

Но у одной нет муфты; ежась хмуро,
Она идет. Печальная фигура!

Она внезапно выбилась из ряда,
Бежит… О господи, чего ей надо?

Она кидается с разбега в воду.
И нет ни лодочки, ни парохода…

Уж сумерки… В порту и у парома
Зажгли огни. (Эффект давно знакомый!)

А небо плачет над рекой пустынной,
Бесцельно плачет, плачет беспричинно.

Милостивые государи и милостивые государыни,
Ваша мать умерла теперь,
Добрый могильщик пальцами старыми
Скребет вашу дверь.
Покойники?
Бог с тобой!
Они спят спокойно
Под своей землей.
Вы курите, за кружкой пива
Мечтаете полегоньку,
Где-то прокричал петух шаловливый…
Покойники спят в сторонке.

Дедушка что-то вспоминает,
Скоро спать ляжет;
Мать над столом лампу оправляет,
Сестра вяжет.
Покойники
Нуждаются в отдыхе.
Они спят спокойно
На свежем воздухе.
Вы справляете ваши дела за конторками,
Потом обедаете плотно.
Бедные младенцы мертвые
Молчат охотно.

Звените одинаковым почерком
В приходно-расходной книге,
Меж балами и расходами прочими
Похороны и две панихиды.
Маленькая песенка,
Ничуть не унылая:
Жить так весело,
Моя милая!

Милостивые государи и милостивые государыни,
Ваша сестра умерла теперь.
Пустите могильщика старого,
Он стучит в вашу дверь.

Не будьте упрямыми!
Он захочет —
И вас вытащит за ноги
Лунной ночью.

О ветер беспокойный,
Буйный, бешеный!
Покойники?
Но они путешествуют…

О эта рояль, милая, дорогая,
Она плачет и плачет, не зная стыда,
Над моей головой упрямо рыдая,
Она не кончит рыдать никогда.

Это несколько вальсов, очень старых,
Упражнений деликатный рой,
Нежные романы для швейцаров,
И «Молитва девы молодой».

Убежать… Но куда — неизвестно.
(Прочитанные книги на столе!)
Нечего делать на улице воскресной,
Нечего делать на этой земле!

Воскресное небо тупо застыло,
Что мне сделать из длинного дня?
Каждый хрип шарманки унылой
Теребит и тревожит меня.

Слушайте, девушка за роялью!
Нет, не могу я высказать вам,
Как растут мои воскресные печали
Под жалобы ваших гамм.

Я схожу с ума от сомнений,
Будь у меня жена, я бы раздавил
Ее милый рот и, став на колени,
Ей бы с подлой улыбкой твердил:

«У тебя только плоть — это так убого,
Ах, мое сердце, мое сердце важнее всего,
Ты, конечно, поймешь, что немного
Должна пострадать для него!..»

О господи, как Ты хитер, любя,
Ты просишь сдаться нас, и сердце радо,
Но, радуясь, уходит от Тебя.

Ища овец, отбившихся от стада,
И розыскам не ведая конца,
Ты настигаешь нас у двери ада.

Ты любишь богомольные сердца,
Но к грешникам любовь Твоя безмерней,
И отдохнет Заблудшая Овца.

Как в Эммаусе, в тишине вечерней,
Мы страстно припадехм к груди Твоей
Челом, увенчанным следами терний.