Олег Ладыженский: Ах, за речкой-рекою… (сборник поэзии)

Беспардонен и вежлив, галантен и дьявольски груб,

Иногда понимаю, какая я все-таки мелочь,

Иногда понимаю, какой же я все-таки рубль.

Из младенчества в старость шагаю, друзья, налегке,

Сам с собой говорю, сам собою бренчу в кошельке.

В час, когда на взлёте осень,

В день, когда дожди стеною,

В год, где ангел крылья носит,

Как оружье, за спиною,

В век, который только начат,

В миг, который столько значит…

Да разве могут дети Гугла,

Чей мозг оправлен в хрустале,

Хоть раз представить Землю круглой

Без поисковых костылей?

А мы, ища себе угла,

Глядим: кругла! И без Гугла!..

Осень ястребом пала на плечи – дожди, беспокойство,

По асфальту кружит желтый лист, спотыкается, пляшет,

Ищет света, тепла, летних дней – безнадежное свойство

Мертвецов шевелиться доводит до дрожи. Как страшен

Этот лист в пальцах ветра. Как страшен, как ярок, как жуток –

Между пляской и грязью летучий зазор, промежуток.

Я был плохим, теперь я стал хорошим,

Ура-ура.

Насыпь мне, дядя, горстку хлебных крошек

На снег двора.

Ни пуха, дядя, на твои галоши,

И ни пера.

Самурай двадцать первого века,

Менеджер растакого звена,

Рассыпает добра семена

В интернете – дорвался, калека!

И летит через виртокомпост:

Перепост, недопост, перепост…

Лицом к лицу, с оружием в руках —

Так встретить смерть достойней, вероятно,

Чем перед сворой судей в париках,

Сгорая от чахотки в рудниках,

На эшафоте… Но стократ приятней

Костлявую оставить в дураках.

В одиночку или строем,

Проходимец и герой –

Мир по-разному устроен,

Первый плох? Ищи второй.

Жопа – рай для геморроя,

В ней ликует геморрой.

Едет девочка на коньках,

Едет леди на коньяках,

Едет шмара на кое-как –

Хоть на чем, хоть куда, а едет.

Подержать бы ее в руках —

Эту девочку, шмару, леди.

Слияние воззрений с океаном

Проходит безболезненно. Вода

Смывает горечь боли и стыда,

Даруя радость дзенского коана,

Который говорит, не говоря,

О смыслах неземного букваря.

Сидит, хлебнув пивка, за компом,

Жмет целлюлит в иных местах,

Стеная: «Я в сыром окопе

С гранатой жду фашистский танк!»

И уж не скажешь: ах ты, дрянь…

А вдруг он прав? А вдруг и впрямь?!

Подарите мне минуту тишины,

Помолчите шестьдесят простых секунд,

По часам я это время засеку,

Вдох и выдох, и спасибо, пацаны.

Если ангел в небесах сорвет печать,

Так за наше неумение молчать.

Когда дуракам запретят кричать, а умных обяжут молчать,

Последний ангел поставит печать – о, как он поставит печать! –

На лес и воду, на землю и кровь, на лбы и на тощий конец,

Который не помнит, как надо кончать, но учит, что стоит начать.

И этой печати сухая власть покажет, как надо класть,

Класть болт на судьбу, и на гвалт толпы, и кляп загонять ей в пасть.

Лучше доброй ссоры мир худой –

Мир такой худой, что просто жутко,

Глянешь, скривишь рот: да это шутка!

Ссора лучше. Толще. С бородой.

Крутится земное колесо,

В нем жирует свора добрых ссор.

Мудрость далека от ума,

Мудрость никогда не права,

Мудрость тихо ходит сама

Там, где ты не ходишь, чувак.

Не ходи путями её –

Не вернешься в сердце своё.

Не прощаюсь, не прощаю,

Ничего не обещаю,

Всех-превсех люблю,

Шарик медленно вращаю.

Не волнуйся, выпей чаю –

Не остановлю.

Я троллю, ты троллишь, он троллит,

Мы троллим – такая эпоха.

Наверно, нас мало пороли

И в детстве мы кушали плохо.

Какие унылые роли:

Ты троллишь, он троллит, я троллю…

Вот, значит, братцы, убил дракона,

Сижу в доспехах, дышу на ладан,

Душой взлетел бы, да высоко нам,

Рожденный ползать… Короче, ладно.

Делите, братцы, добро дракона!

Ваш верный рыцарь, слуга покорный.

Спросите Будду: «В чем нирвана?»,

Спросите Бу…

Наверно, тихий рай дивана

Да ноутбук.

Еще бы гурий да чубук