Федор Сологуб - Том 4. Жемчужные светила. Очарования земли

Он колотит без разбора,
  Присмиреют дети,
И к себе уходит скоро.
  Но не дремлет третий.

Невозмутимая от века,
Дремала серая скала,
Но под рукой у человека
Она внезапно ожила:
Лишь только посох Моисеев
К ней повелительно приник,
К ногам усталых иудеев
Из камня прядает родник.

Душа моя, и ты коснела,
Как аравийская скала,
И так же радостно и смело
В одно мгновенье ожила:
Едва коснулся жезл разящий,
И гневный зов тебя достиг,
Как песней сладостно-звенящей
Ты разрешилась в тот же миг.

Узкие, мглистые дали.
Камни везде и дома.
Как мне уйти от печали?
Город мне – точно тюрьма.

Кто же заклятью неволи
Скучные стены обрёк?
Снова ль метаться от боли?
Славить ли скудный порок?

Ждать ли? Но сердце устало
Горько томиться и ждать.
То, что когда-то пылало,
Может ли снова пылать?

Какая усталость!
О, какая тоска!
Господняя жалость
От меня далека.

Бессонная совесть
Всё о прошлом твердит.
Преступная повесть!
Неотвязчивый стыд!

Что делать я стану?
Стану ль жить и тужить,
И, вверяясь обману,
По ночам ворожить?

Иль стану к восходу
Беззаботных светил
Влачить несвободу
Цепенеющих сил?

В чёрном колышется мраке
  Огненный мак.
Кто-то проходит во мраке,
Держит пылающий мак.

Близко ли он иль далёко,
  Тихий маяк?
Близко ль ко мне иль далёко
Зыблется красный маяк?

В чёрном колеблется мраке
  Огненный мак.
Господи, дай мне во мраке
Этот спасительный мак.

Сиянье месяца Господня
Зовёт в томительные дали.
В сияньи месяца Господня
Неутолимая печаль.

Господень месяц над полями.
Моя дорога жестока.
Господень месяц над полями.
Изнеможение, тоска.

Сияет Божий ясный месяц
Над тишиной ночной пустыни.
Сияет Божий ясный месяц
Обетованием святынь.

В сияньи месяца Господня
Идти всю ночь до утра мне,
В сияньи месяца Господня,
В святой и тайной тишине.

Не обращенный на себя,
  Пустынный взор морей,
Ты отражаешь, не любя,
  В безбрежности твоей

И облака, и небеса,
  И перелётных птиц.
Какая мёртвая краса, –
  Пустыня без границ!

И было время, – только ты,
  Покорный всем ветрам,
Не созерцая красоты,
  Смотрел в предвечный храм.

Прошли века, и первый раз
  В трепещущий эфир
Открылся робко чей-то глаз, –
  И засиял весь мир.

Воспоминанья, – заблужденья,
Ошибки, слёзы, преступленья,
Тоска позорного паденья,
Угар страстей и пьяный чад.
Воспоминанья – горький яд!

Желанья, – тщетные желанья,
Без торжества, без упованья,
Одни безумные мечтанья,
Пустых страстей угарный чад.
В желаньях тот же горький яд!

Мальчик спал, и ангел наклонился
  Над его лицом,
Осенил его крылом, и скрылся
  В небе голубом.

И проснулся мальчик. Было ясно
  В чувствах у него.
Сходит к нам порою не напрасно
  С неба Божество.

Буйный демон мальчика смущает,
  Распаляя кровь, –
Но над ним спасительно сияет
  Ангела любовь.

Как настанет Страшный Суд,
Никого уж не спасут
Воздыханья да молитвы.
Видишь, демоны глядят, –
Ждет расправы весь их ад,
Словно волки – лютой битвы.

Быть и нам у них в когтях,
Коль забудем Божий страх,
На миру осуетимся,
Убежим от Божьих паств,
И сластьми житейских яств
Через меру насладимся.

Не забудем же дорог
В Божий радостный чертог,
В обиталище блаженных,
И пойдём под Божий кров
Мы в толпе Его рабов,
Терпеливых и смиренных.

Не с кольцом ли обручальным
Ты вошла в его покой?
Загорись огнём прощальным
У него над головой.