Федор Сологуб - Том 5. Война. Земля родная. Алый мак. Фимиамы

В нём сердце верное поёт так сладостно,
Горячую по жилам гонит кровь.
  Ему смотреть светло и радостно
  На жизнь, на счастье, на любовь.

Весенним дождиком разнежены,
Травинки первые взошли.
Все вихри пыльные разрежены
И впали в ласковость земли.

Иду, иду дорогой новою,
Стихами сладкими хваля
Тебя за ласковость суровую,
Моя воскресшая земля.

О радостное пробуждение
Весны, таящейся во мгле!
Как сладостно мне возвращение
С весною и моё к земле!

Как хорошо, что реют пчёлы
Над медоносными цветами!
Как хорошо, что свод тяжёлый
Пронизан яркими лучами!

Есть отблеск радости блаженной
В улыбках милой босоножки,
И тяготенье всей вселенной
На крылышках летящей мошки.

Да будет мир простым и цельным,
Да озарятся все дороги!
Упейтесь счастьем беспредельным
И будьте мудрыми, как боги!

Пляшите, резвые, пляшите,
И смейтесь, радостные, смейтесь!
Горите, пламенно горите,
И, догорев, легко развейтесь!

Как хорошо, что реют стрелы,
Что золот лук в руках у Феба!
Как чист и ясен парус белый
Ладьи, плывущей в плесках неба!

  Ты минувшего не ценишь,
Но пути для нас наметил Бог,
И тоской желаний не изменишь
  Предначертанных дорог.

  Но не думай, что покорность
Нам дана в незыблемый закон.
Наш завет – стремленье и упорность
  Против ветров всех сторон.

  Мы должны лететь, как стрелы
С тяжким опереньем из свинца,
Дальше, дальше, в вечные пределы,
  В царство светлого Отца.

  Круги адовой метели
Да не клонят горний наш полёт
От святой и вожделенной цели,
  От таинственных ворот.

Признать, что всё на свете благо,
Всё – чарование очей, –
Туманы деющая влага,
И зной драконовых лучей,

И ничему не прекословить,
Хотя б страшася и дрожа,
И утешение готовить
Себе в сверкании ножа,

И если скупо отмежёван
Безумной жизни тёмный путь,
И если крепкой цепью скован,
И цепи той не разомкнуть, –

Не унижаться до стенаний,
Тоской души не омрачать,
И мир безоблачных мечтаний
Не уставая создавать.

Быть может, нисхожу я вниз,
К долине тёмного заката,
Зато я никогда не грыз
И не преследовал собрата.

Не опалялся на того,
Кто больше взыскан громкой славой,
Не ополчался на него
Хулою зависти лукавой.

А если был порой суров,
И отвращался от ничтожных,
И не творил себе богов
Из мелких идолов и ложных, –

Прости меня, всезрящий Бог,
За верный труд всей долгой жизни,
За утомленья злых дорог
И за любовь мою к отчизне.

Порой как будто онемеешь,
Ослепнешь и оглохнешь вдруг,
И сделать ничего не смеешь,
В заворожённый вкован круг.

Тогда к земле приникни телом,
Чтоб сердце на груди родной
Себя почувствовало целым
И слитым с жизнью мировой.

Впивай в себя земли дыханье,
И встанешь снова прям и смел
Взволнован чарами желанья
И волею к свершенью дел.

Утомительной печали
Расторгая тёмный сон,
Кони Феба нас помчали
  Под уклон.

Мчатся, мчатся, – не удержишь, –
По пустыням, по жнивью,
И напрасно камни вержешь
  В колею.

Колесо по камню жёстко
Стукнет, вскрикнешь от толчка.
Мчится быстрая повозка,
  Так легка!

Замирает, замирает
Сердце, чуть в груди стуча.
Чей-то вздох протяжно тает
  У плеча.

Чьи-то пламенные крылья
Зыбко веют у лица.
Донеси свое бессилье
  До конца!

Не соскочишь и не схватишь
Ни одну из лёгких спиц,
И ничьих наверх не вскатишь
  Колесниц.

Мчите странника земного,
Кони Феба, под уклон!
Я внизу увижу снова
  Ясный сон.

Как в дни, когда в Москве пылала Пресня,
Так и теперь, во дни тяжёлых борьб,
Не замолчит тоскующая песня,
  И не уймётся в сердце скорбь.