Уолт Уитман - Избранные стихотворения и проза

Знамя и флаг
Громче, звонче, сильнее кричи, о певец! рассеки своим
криком воздух!
Пусть наши дети уже больше не думают, что в нас лишь
богатство и мир,
Мы можем быть ужасом, кровавой резнёй,
Теперь мы уже не эти обширные и гордые Штаты (не пять
и не десять Штатов),
Мы уже не рынок, не банк, не железнодорожный вокзал,
Мы серая широкая земля, подземные шахты — наши,
Морское прибрежье — наше, и большие и малые реки,
И поля, что орошаются ими, и зерна и фрукты — наши,
И суда, которые снуют по волнам, и бухты, и каналы, —
наши,

Мы парим над пространством в три или четыре миллиона
квадратных миль, мы парим над столицами,
Над сорокамиллионным народом, — о бард! — великим и в
жизни и в смерти,
Мы парим в высоте не только для этого дня, но на тысячу
лет вперёд,
Мы поём нашу песню твоими устами, песню для сердца
одного мальчугана.

Ребёнок
Отец, не люблю я домов,
И никогда не научусь их любить, и деньги мне тоже не
дороги,
Но я хотел бы, о мой милый отец, подняться туда, в высоту,
я люблю это знамя,
Я хотел бы быть знаменем, и я должен быть знаменем.

Отец
Мой сын, ты причиняешь мне боль,
Быть этим знаменем страшная доля,
Ты и догадаться не можешь, что это такое быть знаменем
сегодня и завтра, всегда,
Это значит: не приобрести ничего, но каждую минуту
рисковать.
Выйти на передовые позиции в боях — о, в каких ужасных
боя!
Что у тебя общего с ними?
С безумствами демонов, с кровавой резнёй и безвременной
смертью?

Флаг
Что ж! демонов и смерть я пою,
Я, боевое знамя, по форме подобное шпаге,
Всё, всё я вложу в мою песню — и новую радость, и новый
экстаз, и болтливую тревогу детей,
И звуки мирной земли, и всё смывающую влагу морскую,
И чёрные боевые суда, что сражаются, окутанные дымом,
И ледяную прохладу далёкого, далёкого севера, и шумящие
кедры и сосны,
И стук барабанов, и топот идущих солдат, и горячий
сверкающий Юг,
И прибрежные волны, которые, словно гребнями, чешут
мой восточный и западный берег,
И всё, что между Востоком и Западом, и мою Миссисипи,
что вечно струится, её излучины, её водопады,
И мои поля в Иллинойсе, и мои канзасские поля, и мои
поля на Миссури,
Весь материк до последнего атома,
Всё я возьму, всё солью, растворю, проглочу
И спою буйную песню, — довольно изящных и ласковых
слов, губных музыкальных звуков,
Наш голос — ночной, он не просит, он хрипло каркает
вороном в ветре.

Поэт
Мое тело, мои жилы расширились, наконец-то мне ясна
моя тема,
Тебя я пою, о ночное, широкое знамя, тебя, бесстрашное,
тебя, величавое,
Долго был я слепой и глухой,
Теперь возвратился ко мне мой язык, снова я слышу всё
(Маленький ребёнок меня научил).
Я слышу, о боевое знамя, как насмешливо ты кличешь меня,
Безумное, безумное знамя (и всё же, кого, как не тебя
я пою).
Нет, ты не тишь домов, ты не сытость, ты не роскошь
богатства.
(Если понадобится, эти дома ты разрушишь — каждый из
них до последнего,
Ты не хотело бы их разрушать, они такие прочные, уютные,
на них так много истрачено денег,
Но могут ли они уцелеть, если ты не реешь над ними?)
О знамя, ты не деньги, ты не жатва полей,
Но что мне товары и склады, и всё, привезённое морем,
И все корабли, пароходы, везущие богатую кладь,
Машины, вагоны, повозки, доходы с богатых земель,
Я вижу лишь тебя,
Ты возникло из ночи, усеянное гроздьями звёзд (вечно
растущих звёзд!)
Ты подобно заре, ты тьму отделяешь от света,
Ты разрезаешь воздух, к тебе прикасается солнце,
ты меряешь небо
(Бедный ребенок влюбился в тебя, только ребёнок увидел
тебя,
А другие занимались делами, болтали о наживе, о наживе).
О поднебесное знамя, ты вьёшься и шипишь, как змея,
Тебя не достать, ты лишь символ, но за тебя проливается
кровь, тебе отдают жизнь и смерть,
Я люблю тебя, люблю, я так люблю тебя,
Ты усыпано звёздами ночи, но ведёшь за собою день,

Бесценное, я гляжу на тебя, ты над всеми, ты всех зовёшь
(державный владыка всех), о знамя и флаг,
И я покидаю всё, я иду за тобой, я не вижу ни домов, ни
машин,
Я жижу лишь тебя, о воинственный флаг! О широкое знамя,
я пою лишь тебя,
Когда ты плещешь в высоте под ветрами.

Мы двое, как долго мы были обмануты,
Мы Природа, и долго нас не было дома, теперь
мы вернулись,
Мы стали кустами, стволами, листвою, корнями, корою,
Мы всажены в землю, мы скалы,
Мы два дуба, мы растём рядом на лесной луговине,
Мы на пастбище, мы в диком стаде, мы, вольные, щиплем
траву,
Мы две рыбы, плывущие рядом,
Мы уголь, землистый уголь, мы перегной растений и
зверей,
Мы хищные ястребы, мы парим в небесах и смотрим оттуда
вниз,
Мы два яркие солнца, мы в равновесия со звёздами, мы две
кометы,
Мы клыкастые четвероногие в чаще лесной, мы бросаемся
одним прыжком на добычу,
Мы два облака, мы целыми днями несёмся один за другим,
Мы два моря, смешавшие воды, мы весёлые волны —
налетаем одна на другую,
Мы, как воздух, всеприемлющи, прозрачны, проницаемы,
непроницаемы,
Мы снег, мы дождь, мы мороз, мы тьма, мы всё, что
только создано землёю,
Мы кружились и кружились в просторах, и вот, наконец, мы
дома,
Мы исчерпали всё, нам осталась лишь воля да радость.