5
Священно-смуглые лопатки
Цветком венчанного коня.
И в переливчатые складки
Упала наземь простыня.
6
На травы и подковы
Упали чистые покровы
С добычи тучных ног –
То радости чертог.
7
Не две восковые свечи прудов –
Лебяжья думает чета.
О, белые тени белых лугов!
О, белая ночь и высота!
<1908>
Я любиры затопил
В ночеснежном серебре.
Красотиною купил
Быть в зол пленнике добре.
Я, играя, я игл рая
Та, что венковна зим мной.
Простирая «прости» грая,
Я вран врат златых весной.
Я ночей стооких зной,
Я обруч на лице чела речной.
Я обруч голубой
Вонзил в моих кудрей волну.
Я вопль мой о той
Вложил в дивес длину,
Что вечный в лобзебре цветок
Отверг свое «люблю!». Люблю ее поток
Моих то шире, то бедней,
То богом, то людьми стремящихся с безумьем дней.
Я любистель! Я негистель!
Войн лобзебрянных мятель!
Но лишь край груди омочу
О край волнистый лобзебр волн,
Я – воин, отданный мечу,
И снова тоск гремящих полн.
Я любровы темной ясень,
Я глазами в бровях ясен.
Я любавец! Я красавец!
Я пою скорей плясавиц
Ночи, неба и зари
– Так велели кобзари.
Я негиня, я богиня,
В звонкой радости полей,
Я нелгиня, я богиня,
Быть смеянственно голей.
Звездный иней, звездный иней,
Будь, упав на звук, смелей!
Людей когда-нибудь обоговеть надежды!
Будь моих нежин одеждой!
Пусть соединенный говор пляск
Пронзит меча на бедрах лязг.
И пусть коснется лобзебро
Врагу пронзившего ребро.
Ими, ими, имя, имя
Предков душами овьем.
Снимем, снимем с ними, с ними
Сеть, сотканную навьем.
Звонко ль, ясно ль, тихо ль, худо ль –
В этом есть удаль.
О, мчи мечи, наш крик, бегущий тишинами:
Мы устали быть не нами!
Так и так, вот так, вот так! –
Любавица и лешак
Пели,
Пока уста коней кипели.
1908
«Зеленый леший, бух лесиный…» *
Зеленый леший, бух лесиный
Точил свирель.
Качались дикие осины,
Стенала благостная ель.
Лесным пахучим медом
Помазал кончик дня
И, руку протянув, мне лед дал,
Обманывая меня.
И глаз его, тоски сосулек,
Я не выносил упорный взгляд:
В них что-то просит, что-то сулит
В упор представшего меня.
Вздымались руки-грабли,
Качалася кудель,
И тела стан в морщинах дряблый,
И синяя видель.
Я был ненароком, спеша,
Мои млады лета.
И, хитро подмигнув, лешак
Толкнул меня: туда?
1908
«Смугол, темен и изящен…» *
Смугол, темен и изящен,
Не от тебя ли, незнакомец, вчера
С криком «Маменьки! он страшен!»
Разбежалась детвора?
Ты подошел, где девица:
«Позвольте представиться!»
Взял труд поклониться
И намекнул с смешком: «Красавица!»
Она же, играя перчаткой,
Тебя вдруг спросила лукаво:
«О сударь с красною печаткой,
О вас дурная очень слава?»
«Я не знахарь, не кудесник,
Верить можно ли молве?
Знайте, дева, я ровесник
<. . . . . . . . . .>
Она же: «Извините!
Задумчивый какой!»
Летят паучьи нити
На синий водопой.
Пошли по тропке двое,
И взята ими лодка.
И вскоре дно морское
Уста целовало красотке.
<1908>
«Стрелок, чей стан был узок…» *
Стрелок, чей стан был узок,
В одежде без повязок,
Промчался здесь, пугая трясогузок,
По дну реки, где ил был вязок.
Я кинулся серной проворной
Его обогнать стороной,
Весь замыслам страсти покорный
Вновь видеть глаз вороной.
Но чу! Свистящая стрела,
Была смертельна рана.
Над глазом нежная пята –
Стрелок была Диана.
<1908>
«На просторе между двумя тучами, довольно узком…» *
На просторе между двумя тучами, довольно узком,
Облачки с криком: лови!
Гонялись друг за дружкой.
Но тучи сердились,
Тучи шептали: смирно! ви!
(Они дурно выражались по-русски.)
И облачки уселись рядом,
И все вместе помчались к новым ядам.
1908
«Мне видны – Рак, Овен…» *
Мне видны – Рак, Овен,
И мир лишь раковина,
В которой жемчужиной
То, чем недужен я.
В шорохов свисте шествует стук вроде Ч .
И тогда мне казались волны и думы – родичи.
Млечными путями здесь и там возникают женщины.
Милой обыденщиной
Напоена мгла.
В эту ночь любить и могила могла…
И вечернее вино
И вечерние женщины
Сплетаются в единый венок,
Которого брат меньший я.
Читать дальше