Велимир Хлебников - Том 2. Стихотворения 1917-1922

Выстрел отцел. Могилы отцели.
Кто грезил быть цел, тех умчали от цели.
Сверхморное море! Умчурное море…
Чу, выстрел Онегиным волн
В лоб толп. Мой челн,
Кочуй и качайся в просторе!
Пучинясь, плескалось о жизни бока
Синяя степь рыбака.
На небе был ясен приказ: убегай!
Море, насупясь суровым потопом,
Смотрит: кулак окровавлен холопом
О наковальню исповедальни.
На обухе – злоба хат.
Сынонож –
В материнскую рожь!
Алая смерть пришла к панычам.
Шишеют бугры по ночам.
Трупы отцов пилы времен перепилили.
В кузне шумен перепел «или».
Черный пес гложет белую кость,
Праздника древнего ость.
Хочет покой
Литься иливой рекой.
Сваи Азбуки были вчера
Оцелованы пеной смертей.
Грызет люд, замороженный в лед,
Слоги свирепых чугунных тенёт,
Череполобые стены.
Весь в парчовом снегу идет божестварь
Под пенье унылой онели.
Выстрелы слез вдалеке –
Это инее рождестварь.
«Или» ковало повсюду, везде, богатых и бедных.
Пал отобняк прежних времен.
Плачет мысляр за веселым окном.
Стоит часовым равенстварь.
Когтивое зарево – ворон из синей горы –
Упало сюда на сады, на ночные сады.
Булыгзоры, встав на лапы, <���нрзб.> попугая
Велиганского брюха рога,
Чтобы ветка тугая –
Душа наклонилась врага.
Пригорок-страдалец,
Катовой жалостью тучи казались.
Исчезли вчерахари в сны.
Камнеправды дикий топот
По вчерашним берегам.
Смотрит бегвою былая богва.
Из замков высокой отобы
Белые выстрелы злобы,
Песни грозовой соловы,
Неговольные стоны мечей,
Могогурные вопли ночей.
Тайна мечеет речей.
Скрылся за тучей верхарни умов
Прибой человеческих мов.
Прыги железных копыт
<���нрзб.>
Рыги неслыханных пыт,
Опыт опять быть оковам,
Быть белою книгой подковам
Для гордых шипов печатавших пят.
Это опять
Губы мира морей
Обалованы плеском кровей.
Громадогруди облаков,
Сотня заноз в стан кулаков.
Отцепеплом ночь палачеет
<���Духом палаческим веет>.
Столице молчится точно волчице…
Глуши глуше, метко!
Нет людей, только нож в руке предка.
Прошлого сов скуй
Чарой бесовской.
Мужестварь голубого пути, торжестварь на заре голубой!
В столицах, где пуль гульба, гуль вольба, воль пальба,
А небо загажено
Шагнуть тенью Разина
И багровым от крови столетьям
Места показать длинной плетью.
И вот сыновеет выстрел –
Ловко выбить писателя зуд,
Застрявший в глазу.
Буй бегов
Бой богов
Балалая
Шалалая
Халолая
Песня долоя удалая.
Горе гуря
Милогуря
Баломалогуря.
Моря бурево
Искурить, как спокойное серое курево.
– Жениху молодому цепей
Быть целомудренной ночью покор<���ным>.

Мне гораздо приятнее

Смотреть на звезды,
Чем подписывать смертный приговор.

Мне гораздо приятнее

Слушать голоса цветов,
Шепчущих «это он!»,
Когда я прохожу по саду,

Чем видеть ружья,
Убивающие тех, кто хочет
Меня убить.

Вот почему я никогда,
Никогда
Не буду правителем!

Эй, молодчики – купчики,
Ветерок в голове.
В пугачевском тулупчике
Я иду по Москве!

Не затем высока
Дума-правда у нас,
В соболях – рысаках
Чтоб скакали, глумясь.

Не затем у врага
Кровь лилась по дешевке,
Чтоб несли жемчуга
Руки каждой торговки.

Не зубами скрипеть
Ночью долгою,
Буду плыть, буду петь
Доном – Волгою!

Я пошлю во перед
Вечеровые уструги.
Кто со мною – в полет!
А со мной – мои други.

Если ветер придет целовать,
Расскажу, что кровь запеклась
И присохла к седым волосам.
А бровь черкнет крылом грача,
Созвездие бешенством пестуя.
И будет более плача,
Чем в неделю дней мясопуста.
Это будут прекрасные масти:
Снежные, черные и золотые.
Это конница девушек мести
Летит на орудия, тая.
Это были бровей небоскребы,
Искавшие к облаку тропы.
Алым, снегом сиявшие, губы
Глодали далекие трупы.
Перед кустарником поднятых рук
Ступает суровый белый конь.
«Весною цветами, – молвил рок, –
Оседланный съест вас скакун».

Волга, Волга!
Ты ли глаза-трупы, ты ли глаза-мертвецы
Возводишь на меня?
Ты ли возводишь
Мертвые белки
Сел-самоедов,
Затерянных в снегу?
Сел охотников за детьми,
Исчезающими вечером?
Мертвые очи слепца в белых ресницах метели
Ты подымаешь, страшно скосив?
Кто проколол тебе очи? Кто сослал на острова людоедов?
Скажи, это ложь!
Скажи, это ложь!
За пятачок построчной платы.
Волга, снова будь Волгой!
Бойко, как можешь,
Взгляни в очи миру!
Как! Волга, матерью,
Дикой волчицей, бывало,
Подымавшая шерсть,
Когда смерть приближалась
К постелям детей, –
Теперь сама
Кушает своих детей,
Бросая дровами в печь времени?
Отведи, отпусти, старая Волга,
Бельма слепые
Сел самоедов.