Велимир Хлебников - Том 2. Стихотворения 1917-1922

Выстрел отцел. Могилы отцели.
Я волил быть цел, но волны умчали от цели.
На небе был ясен приказ: убегай!
Синяя степь рыбака
Билась о жизни бока.
Умчурное море и челн,
Где выстрел Онегиным волн,
И волны смеялись над смертью своей,
Летя в голубой отобняк,
Смеялися волны над гробом.
Сваи Азбуки были вчера
Оцелованы пеной смертей.
В парчовом снегу идет божестварь,
Илийного века глашатай.
Колосьями море летит на ущерб,
Но косит колосья строгой отмели серп.
Те падают в старую тризну,
Очами из жемчуга брызнув.
И сумрак времен растолкать
Ночная промчалася кать.
Ончина кончины! Тутчина кончины!
Прилетавли не сюда
Отшумели парусами,
Никогдавли навсегда.
Тотан, завывающий в трубы
Ракушек морских
О скором приходе тотот.
Тотан, умирающий грубо,
И жемчуговеющий рот.
Слабыня мерцающих глаз,
Трупеет серебряный час.
Ончие зовы! Ончие стоны!
Этаны! Этаны!
Капоты такоты!
Утесы священных отот!
Отийцы! ототы! вы где?
Выстрелы слез вдалеке.
Этот пролит на землю мешок.
Пилы времен трупы людей перепилили.
В кузне шумен перепел «Или».
Тутобы с тотобой борьба,
Утесы могучих такот.
Камнеправды дикий топот
По вчерашним берегам.
Отун синевы замолчал…
Инь, волнуйся! Синь, лети!
Бей, инея, о каменья!
Пегой радугой инее,
Пегим жемчугом каменьев
Бей и пой! вне цепей!
Тутырь замолчал навсегда,
Одетый в потопы.
Приходы великих тихес
На пенье великой онели,
На пенье великих шумен.
Этот каменеют утесы и глыбы,
Как звери столетий сидят,
Жрецов заседанье.
Этаны! Этаны, проснитесь!
Выстрелы – высь травы!
Тутоты стоят черным храмом морей.
Менавль пронесся по волнам.
Синеет, инея, волна.
Ончие тучи неслись,
Онели свирели.
Хочет покой
Литься илийной рекой
Иливо, иливо, иливо
В глубинах залива.

Со смехом стаканы – глаза!
Бьется игра мировая!
Жизни и смерти жмурки и прятки.
Смерть за косынкой!
Как небо, эту шею бычью
Секач, как месяц, озарял.
Человек
Сидит рыбаком у моря смертей,
И кудри его, как подсолнух,
Отразились в серебряных волнах.
Выудил жизнь на полчаса.
Мощным берегом Волги
Ломоть лежит каравая.
Укором – утесом, чтобы на нем
Старый Разин стоял,
Подымаясь как вал.
И в берег людей
Билась волна мировая.
Мяса образа
Над остовом рта.
Храмом голодным
Были буханки серого хлеба.
Тучей
Смерти усталой волною хлестали
О берег людей.
Плескали и бились русалкой
В камни людей.
В тулупе набата
День пробежал.
В столицы,
Где пуль гульба, гуль вольба,
Воль пальба,
Шагнуть тенью Разина.

В столицах, где Волга воль,
Воль гульба, гуль вольба, пуль пальба
Черным торгом изгажена,
Блеснуть ночью Разина.
Скучно с игрушкой
Женского тела.
Буду пить свободу из кружки.
С неба стерву сорвать,
С тех улиц, где
Бесстыдная смерть приглашала детей
На кровать.
Глухие глухи, меткие метки.
Нет людей, есть нож в руке предка.
С красным кашлем во рту
Легкое чахоток,
Спотыкаясь, как осени лист, сыпалось известкой.
Зовет небес доброту,
<���Зовет как> выстрелов родины
В каменной шубе
Старенькой звонницы
Набата ревущих ночей.
В тулупе колоколов, <���шевеля губами до ста>,
Аловолосый бог осЕещал <���ночь> жаровней свобод.
Просто
Острогой длинных копий
Бил городскую добычу,
Длинных щук,
Тех, у кого
Нет ни копья.
Будешь? еще, еще!
Подавать за прошлое счет?
Копья пальбы летели
Из охотничьих рук.
Смерчи смерти замерзли.
Сумрак
Труп ногою бодает, как козлик.
Огнебны алых горючих волос
Влезли на дыбы,
В жезле змею увидели дабы.
Из мухи выросла пуха.
Или дурака валять –
Народ не воляй.
Было Эм, большое, знакомое,
Морезорь венец
На темени трупева.
Пришло Пэ.
У обоих железа
Нарочь.
Но зря
Свирепела морем смерти
Ноздря.
Бог,
Закутан седыней до ног,
Вставлял
Свой величавый слог
Длинных острог
В длинный спор о холопе,
В бабии речи, просил слова.
Строкам рабства,
Жениху цепей
Быть целомудренной ночью
Белою спальней табунам букв.
Воочью сегодня, воочью
Мирового равнебна волна
Пришла волновать,
Башнями трупа озоровать,
Щелкая,
И буквой ножа
Заменить буквы лени и бабства,
Чтобы смысловое брюхо
Столетий вспороть,
Буквой вперед
Сменить стражу буквы назад.
И эти в книге судьбы опечатки
Бросить к шлему небес боевые перчатки,
К забору <���нрзб.> в божией драке.
Всадник судьбы,
Мы не рабы!