Велимир Хлебников - Том 2. Стихотворения 1917-1922

Бо сломанных стволов и белых щепок,
Мо зелени лесной на хвои и листы,
Пэ веток и стволов колючих,
Корней змеиных вэ ,
Как будто шел змеиный праздник
И мощные крутились змеи.
В зеленом че осколки неба,
Ро синих глаз.
Темнеют ту стволов
Телами темноты.
Сквозь че змеиной кожи – небо.
И в мшистом че – деревьев руки.
Зеленых теней мо и шопот.
До мрака на куски
И по огня – в вечерней темноте
Зажегся горихвостки рыжий хвост.
Лес подожжен был спичкой птички
На святках деревянных змей.
Пу снежной пены, то черных камней
И вэ волос стеклянных
У бешеной красавицы воды.
Ла лопухов на берегу.
В дворец лесного водопада
Вошла оляпка,
Нырнула в че воды.

Пи бешеного бега
И ка для путника в изнеженной осанке,
Са пламени, зо месяца кривого и сотни звезд,
И вэ невидимых колес.
Стеклянной хаты не,
Где ла зеркал дыханью ветра и встречной пыли.
Зо черноты
В зеркальном не для полубога.
Пещеры колеса надуты небесами.
Ту пыли – замысловатое кудрявое перо
Над головой средневековья.

Пупупопо. Это гром.
Гам гра гра рапрап.
Пи-пипизи. Это он.
Гзайгзозизи. Молний блеск.
Вейгзозава. Это ты.
Гога, гаго. Величавые раскаты
Гаго! гога!
Зж! Зж.
Мн! Мн! Нм!
Мэ-момомуна. Все синеет.
Моа, моа,
Миа еву.
Вей вай эву! Это вихрь.
Взи зоцерн. Вэцерцй.
Вравра, вравра!
Врап, врап, врап!
Гул гулгота. Это рокота раскат
Гугога. Гак! Гакри.
Вува вэво. Круги колец.
Цирцицй!

Биээнзай – аль знамен.
Зиээгзой – почерк клятвы.
Чичечача – шашки блеск.
Бобо биба – аль околыша.
Мимомая – синь гусаров.
Мивеаа – небеса.
Лелилили – снег черемух.
Мипиопи – блеск очей.
Чучу бизи – блеск божбы.
Вээава – зелень толп.
Зизо зея – почерк солнца.

Гзи-гзи, зосмерчь!
Пак, пак, кво!
Лиоэли! Лиоэли!
Пактр, Практ, тво
Мимо эми!
Ку!

Пши, Пши, мехро меро
Пиоуча!
Паям, блям, эво!
Зизогзаги.
Зизоречи!
Ак! Ук.

Мурчуарча!
Шйшиши.
Ягу агу,
Гу-га-гу

Кигорекоо!
Бдев, бдев, птеп!
Цизып! Цизып!
Б эльг, влаг, малк
Зирум

Мерми, мерми! Бибобаба. Сиоаса
Виоэвэй, лель, лель, лель
Это море.

Глюм, глюм лип.
Правительственный восторг
      топчет капусту.
Две мыслящие печи
      бзам, бзам кво.
Сапогоокие кси и ксо,
      девы с волосами и гребенкой.
Щетка есть,
Один сапог – одна копейка!
      У жереб<���енка>
        отымите «же»,
        <���без> «же» буду я.
Пою: гзи, гзи бзи,
  дом, дом мом,
  маю, мею чин.
Мокрый морской студень, кисель с пятачком.
Сел на пустую дыру,
Вынул зеркало.
Ба! батюшки, здравствуй, Иванушко Грозный.
Апчхи!
Дыра меня ждала четыре столетия.

Правительства пришли в восторг.
Правительственный восторг
Топчет молодую капусту.
Их хвост поднят выше, чем у телят.

Приятно, если великий народ
Вынет у вас из кармана носовой платок,
И вы ищете глазами, где тот,
Кто бы воришке сделал упрек.

Мне, бабочке, залетевшей
В комнату человеческой жизни,
Оставить почерк моей пыли
По суровым окнам,
На стеклах рока.
Так серы и скучны обои из мертвых растений
Человеческой жизни; пылью своей
Быть живописцем себя
На стеклах рока, большеокого рока.
Вдруг увидать открытую дверцу
В другой мир, где пение птиц и синий сквозняк,
Где мило всё, даже смерть
В зубах стрекозы.
О, улетевшая прочь пыль
И навсегда полинявшие крылья!
Окон прозрачное «нет»,
За ними шелест и пляска
Бабочек любви стучится.
Пляшет любовь бабочек высоко в ветре.
Я уже стер свое синее зарево и точек узоры
Вдоль края крыла.
Скучны и жестоки мои крылья,
Пыльца снята. Навсегда.
Бьюсь устало в окно человека.
Ветка цветущих чисел
Бьется через окно
Чужого жилища.