Доколе, Смертные! забвение, как тма,
Сокроет страшный час от вашего ума?
Доколе малостям стеснять ваш ум обширный?
Премудрость здесь живет — отсель, как пастырь мирный,
Который, песнию дух скорбный веселя,
Из хижины своей взирает на поля,
Из недра тишины взираю я на битву
И вижу жаркую тщеславия ловитву,
Как суетных людей волнуются толпы́
И рушат истины оплоты и столпы.
Одни другим корысть, гонящи и гонимы,
Как лисы хитростны, как львы неукротимы,
Доколе всех их Смерть, могущий сей ловец,
В железну сеть свою загонит наконец.
Предел сей положен Судьбою вечной, правой:
В богатстве ли плывем, парим ли к небу славой,
Почием ли склонясь под светлый счастья щит,
Вся слава кончится сим словом: «Здесь лежит!»
И всё величие: «Земля отходит в землю!»
<1812>
Д. И. Хвостов. Гравюра А. Ухтомского с рисунка О. Кипренского, 1812 (ПД).
Дмитрий Иванович Хвостов родился 19 июля 1757 года в богатой дворянской семье и получил хорошее образование сначала дома, затем в Московском пансионе профессора Литке и в Московском университете. Хвостов служил в военной (Преображенский полк), потом в гражданской службе (в сенате под начальством князя А. А. Вяземского). В 1789 году он оставил службу и уехал в Москву, где женился на А. И. Горчаковой, родной племяннице А. В. Суворова. Суворов покровительствовал своему родственнику; по его ходатайству Хвостов был вновь принят на службу в 1790 году, позднее по просьбе знаменитого полководца был возведен королем Сардинии в графское достоинство. В 1802 году Хвостов снова в отставке и издает в Москве вместе с П. И. Голенищевым-Кутузовым и другими журнал «Друг просвещения». В 1807 году он переселился в Петербург, где жил до самой смерти, успешно продвигаясь по служебной лестнице.
Литературная атмосфера окружала Хвостова еще в доме родителей. В юности он близко познакомился с писателями А. П. Сумароковым, А. Г. Кариным и В. И. Майковым, которые были в родстве с Хвостовыми, и в возрасте 18–20 лет сам стал писать стихи. В рукописной автобиографии он говорит: «Хотя граф Хвостов не скоро принялся за поэзию, но зато был постоянен в ней, ибо всю жизнь свою среди рассеянностей, должностей и многих частных дел он не оставлял беседовать с музами» [149] ПД, архив Д. И. Хвостова.
. До начала 1800-х годов опыты Хвостова были ничуть не ниже литературного уровня его времени и в общем сочувственно воспринимались в литературных кругах. «Любимцем чистых муз, другом верным Аполлона» назвал Хвостова Е. И. Костров [150] «Приятное и полезное препровождение времени», 1795, ч. 7, с. 189.
.
На всем протяжении своей литературной деятельности Хвостов оставался последовательным и убежденным сторонником классицизма. Он переводил «Андромаху» Расина и «Поэтическое искусство» Буало. Идеи Буало Хвостов развивает в послании «О притчах», чтобы восполнить отсутствие раздела о басне в «Поэтическом искусстве».
В 1791 году Хвостов был избран членом Российской академии. В конце 1800-х годов он вошел в дружеский кружок Шишкова — Державина, из которого выросла позднее «Беседа любителей русского слова», и с самого возникновения «Беседы» стал ревностнейшим ее участником. При этом, будучи последовательным классиком, Хвостов отвергал многое в творчестве Шихматова, часто не принимал литературных взглядов Шишкова и Державина.
Притча (басня), понимаемая как канонический жанр нормативной поэтики классицизма, становится излюбленной поэтической формой Хвостова. Его книга «Избранные притчи…» сыграла роковую роль в дальнейшей литературной судьбе поэта. Имя Хвостова как знамя одряхлевшего классицизма и вообще всех архаических явлений литературы стало мишенью насмешек, которыми осыпали его, оттачивая свое остроумие, сменяющие друг друга поколения поэтов.
Неглупый и добродушный по природе, Хвостов стоически переносил эти насмешки. Журналы обычно отвергали его стихи, и он, будучи человеком богатым, печатал их на свой счет. Хвостов трижды выпускал собрания своих сочинений (сам скупая и уничтожая предыдущее издание, чтобы выпустить затем следующее) и издал десятки своих произведений в виде отдельных брошюр.
В 1824 году Карамзин писал о Хвостове И. И. Дмитриеву: «Я смотрю с умилением на графа Хвостова… за его постоянную любовь к стихотворству… Это редко и потому драгоценно в моих глазах… он действует чем-то разительным на мою душу, чем-то теплым и живым. Увижу, услышу, что граф еще пишет стихи, и говорю себе с приятным чувством: „Вот любовь достойная таланта! Он заслуживает иметь его, если и не имеет“» [151] Письма Н. М. Карамзина к И. И. Дмитриеву, СПб., 1860, с. 379.
.
Читать дальше