Василий Пушкин - Поэты 1790–1810-х годов

Он зрел Везувия во гневе,
Когда сей злобный исполин,
Горя геенною во чреве,
Восстал природы рушить чин;
Из челюстей воспламененных
На землю реки лил огня,
И дымом тьмил светило дня,
И грады ка́мней раскаленных
Метал от ада в звездну твердь;
От страха трепетало море
И чаяло иссякнуть вскоре;
Пожарами хвалилась Смерть.

Он зрел — гора из волн кипящих
Схолмилась на морском хребте,
Челом коснулась туч висящих,
Шумит в воздушной высоте;
Столп облачный и водный черный
Идет меж неба и земли,
Пловцов страшит еще вдали
Своею тягостью безмерной,
И брызжет страшный дождь вокруг,
И вержет долу водопады;
Он зрел — и толщу сей громады,
Ударив громом, пре́рвал вдруг.

Он зрел — там смертного десница
Изводит — диво для очей! —
Из мрамора живые лица;
Там, в блеске солнечных лучей,
Того зрел вид и зрак небесный,
Кто нас от ада мог спасти,
Зрел славу бога во плоти;
Зрел Фидиев резец чудесный,
Рафа́елеву смелу кисть:
Поглотит время царствы грозны,
Но труд их прейдет в веки поздны,
Не будет времени корысть.

Что зрел он на водах, на суше,
Нельзя пересказать всего;
О други! уготовьте уши,
Послушать есть что у него.
До нового ли вы охочи?
Приход ваш будет не вотще:
Он вести, теплые еще,
Неслыханны у нас в полночи,
Привез из царства новостей.
Придите, вечеря готова,
Он будет предводитель слова,
Беседой усладит гостей.

Но снова речию нескладной
И мыслию стремлюсь к тебе,
О друг мой милый, ненаглядный!
И молвлю нечто о себе:
Во время нашея разлуки
В стихи ударился мой ум,
Я стал слагать их наобум,
И стопы прибирал и звуки,
Попал в рифмующу толпу,
И в дом Словесности российской
Без всякой хитрости витийской
Кой-как пробил себе тропу.

Прошла о мне молва по граду,
И Кротость в царственном венце
Моим бряцаниям в награду
Осклабила свое лице;
И вскоре камение честно
Ко мне сронилося с высот.
Не стою, правда, сих щедрот,
Но стоить их я тщусь нелестно;
За плату не пишу стихов,
Восторг наемника бездушен —
Боюся, совести послушен,
Умножить тем число грехов.

Писать люблю я произвольно;
Велят — и жар во мне потух.
Но полно о стихах! довольно!
Уже я утомил твой слух.
От детства сходствуя сердцами,
Носящи в жилах ту же кровь
И братску пламенну любовь,
Мы можем счесться близнецами
По тем же качествам ума;
И ты (о, как мы в людях дики!)
Не любишь пляшущие лики,
И я скорблю о них весьма.

Веселье светское ничтожно,
Земное всё есть дым и прах;
Небесну жизнь люби неложно.
В душе питая божий страх,
Не бойся силы смертных тленной;
Хотя бы хитрый человек
Народы в сеть свою вовлек,
Ярем бы наложил вселенной,
В звездах поставил бы свой трон,
И он от брения составлен:
Смотри — он смертию раздавлен,
Гнетет его железный сон.

Пусть мир пред Крезами одними
Курит свой жертвенный ливан
И чтит поклонами земными
Богатства блещущий болван;
Но ты, гнушаясь сим развратом,
Цени достоинство равно,
Хоть скрыто рубищем оно,
Хотя преиспещренно златом.
Узрев свой свет в душе твоей,
Взыграет мудрости наука,
Невольно улыбнется Скука
И сбросит облако с бровей.

Хвали делами добродетель;
Птенцам, поверенным тебе,
Будь друг, отец и благодетель,
Всегда подобен сам себе;
В груди гаси рассудком страсти,
Пусть вера в ней горит одна:
Вот щит, вот медная стена
Противу всякия напасти.
В союзе с ближними живи,
Люби людей, люби сердечно,
И знай — с тобою будет вечно
Бог щедрый мира и любви.

Блажен, кто в мире сем, воюя с суетами,
Скучая пышными ничтожества мечтами,
Для отдыха души охотно каждый день
Спешит под смертную, безмолвну, мрачну тень,
К усопшей братии, под ветвия унылы!
Кто любит посещать пустынные могилы,
Между гробами жить, и взвешивать свой прах,
И верой исторгать из сердца смертный страх,
И в смерти почерпать бессмертия дово́ды!

Уже скончался день, и вечер канул в воды,
И перлы по лугам рассыпались в росе;
Нисходит свыше Ночь во всей своей красе,
Вмещающа в себе величество с приятством,
Явилась в небесах со всем ее богатством,
Со всеми строями бесчисленных миров;
Волнисты облака, истканны из паров
Художеством драгим всесильныя десницы,
Порфира у нее, достойная царицы,
Воскрилием своим касается земле;
В подобии венца сверкают на челе,
Как камни честные, слиянные рядами,
Славнейшие из звезд, из славных меж звезда́ми,
И блеском трепетным, как искры, светят в дол.
Воссела с тишиной на черный свой престол
И скипетр от свинца простерла над вселенной.
Живитель сладостный природы утомленной,
На легких крылиях летит врачебный Сон,
Пленяет смертных всех под кроткий свой закон
И подвергает мир своей отрадной власти;
Уснули суеты, и воздремали страсти,
Забылись горести, от слез едва престав,
И крепость немощным вливается в состав.
Безмолвствуют земля, и воздух, и пучина,
Как будто общая приближилась кончина;
Природа кажется движенья лишена,
И всё творение покоит тишина.
Затмились призраки, блестевшие при свете,
И смертного душа, сама с собой в совете,
Избавясь, разрешась от видимого зла,
Пред строгой совестью ценит свои дела,
В доброты собственны вперяет мысль прилежну
И к вечности летит чрез временность мятежну,
Чрез море бурное в незыблемый покой,
Ликует разумом средь родины драгой,
И, сими пользуясь небесными часами,
Вкушает на земле общенье с небесами.