Борис Кригер - О грусти этих дней кто, как не я, напишет...

* * *

Если б ты бы сравнила меня
С опоздавшей росой или ветром,
Я б гордился.
Если б ты бы сравнила уста
Мои с книгой иль лучше с пророком,
Я бы прожил счастливую жизнь,
Был бы мудр, боролся б с пороком,
Но не дожил б до ста,
Потому что б разбился
О глухую решётку рассвета,
Так летая, касаясь огня!

Ты ж назвала меня
Своим плюшевым мишкой
И этим
Сохранила во мне
Всё, что требует сей славный чин,
Я волную тебя
Шебуршаньем и ласковым светом,
Грозным страусом я
Не летаю по небу один!

* * *

Я точным инструментом измерял
Всё то, что измеренью подлежало,
Всё то, что можно точно разложить
В объёме, сумме и угле расхожем.
И то, что мне казалось непохожим,
Я всё старался заново прожить,
И страсть точил, как остриё кинжала,
И страсть сверкала, словно твой кинжал…
Но я напрасно сумму обнажал
Своих хлопот и думаний извечных,
Мой грозный Бог склонил меня решить:
Что ни на есть — всё к лучшему, а жить
Вполне возможно и вполне невечно.
И я, увы, бороться с Ним устал.

* * *

Что за теснением прямых,
Что за пространством червоточин
Хранится с грозной простотой
В сокрытых кладовых от глаз?
Я не был поводырь слепых,
Ведь я не знал созвездий точно,
Их ослеплённый пестротой,
Я сам бродил слепым не раз.

Я возникал из пустоты
И уходил туда же точно,
Откуда теплились мечты
И где ворочались волхвы,
И, как положено волхвам,
Я сам бродил и кровоточил,
На самом кончике остры
Любые отголоски фраз.

Я сочинял себе любовь,
И сочинял себе расправу,
И благодарность сочинял,
И даже вечность предвкусил,
Но кровь сочилась из меня,
Напоминая мне приправу,
Которой сам я отмерял
Оттенок вкуса своих сил.

И я нарочно не принял
Того, что все назвали благом,
Хотя потом того желал,
Но было поздно, и зачем
Мне расписаться в небытие
И всё мигать незрячим глазом
В тягучем обществе светил
И прочих непонятных тел…

* * *

Если б я был бы Бог,
Я б не стал вспоминать о себе,
Повторяя в беззвёздном звучаньи,
Что нельзя расставаться с собой
Во вселенной, где только всего
Проживаю лишь я
И не знаю себе примененья.
Хотя, впрочем, я создал бы свет,
Лишь затем, чтобы было светло
Или просто светлее,
Я бы вспомнил свечу,
Ту, что создал, и тут
Я бы создал тебя,
Ну, и мир для тебя,
Чтоб тебе веселее
Было дни коротать,
Тихо книжки читать,
Ни о чём не жалея!

* * *

У меня слишком мало союзников,
Тех, что просто пошли бы за мной
На вершинах, опавших до бездны,
Расстилать золотые покровы любви…
Или просто ворчать по углам
О таких расточённых вещах,
Коих нет в сокровенных подвалах
Наших судеб и душ,
Унесённых на край естества…
У меня есть одна только ты,
И зачем мне считать откровенья,
Разлохмаченные островами
В галактическом сонме свечей…
Если б ты оказалась ничьей,
Я бы не жил, я б не был словами
На застывших в усмешке устах…
Хватит плакать… Отброшенный страх
Пусть навеки расстанется с нами…

* * *

Оставь мне сил
На самое большое,
Что мне свершить дано.
Я верю, что могу,
Я верю, что достоин,
Пусть я тебе не мил —
Я верю всё равно.
Я верю в то, что есть, —
Моё предназначенье —
В безумии людей
Найти тот островок
Неспешного огня,
Немого очертанья,
И тихого меня,
И розовый восток.
И тонкую струю
Меж хрупкого сознанья,
Несущую стихи
И мысли натощак,
Неясные мои
Былые очертанья
Мне кажутся теперь,
Как рухнувший маяк.
Как рухнувшая боль
С тугого пъедестала,
Рассыпавшая вдруг
Неловкую печаль.
Ты рядышком со мной
Лежала и писала,
Мои слова за мной
Записывая в даль.

* * *

Стихи — это слепки души,
Отлитые страстью и болью,
Как капли каких–то посулов,
Как мысли каких–то песков —
Я сыплю и сыплю слова
Средь звонкого, бренного гула,
Я сыплю и сыплю себя,
Как семя. А может, как кровь.
А может, как часть той вселенной,
Которую я так берёг бы,
Когда бы хоть кто–то шепнул мне,
Что стоит её поберечь.
И хрупкие руша законы,
И сквозь вековое терпенье
Струится наружу моя
Немного невнятная речь.
И словно бы в шуме опять,
В движении гулких вагонов,
И в жёсткости выцветших рельсов,
И в силе тупого огня
Я жаждаю снова любить,
Как прежде. Как прежде. Как прежде.
Я жаждаю снова найти
Тебя — чтоб любила меня.