Борис Щербаков - Семь тетрадей. Избранное (сборник)

Растравила весна, растревожила,
А всего лишь февраль на дворе.
И чего-то совсем непохожего
На обычное хочется мне.

Чтобы медом пахнула акация,
Чтобы трель за собой позвала,
И весна ослепительной грацией
По пахучим лугам проплыла.

Пусть сегодня тебя не увижу я,
Только знаю, что ты меня ждешь.
Ты моя, по-весеннему рыжая,
Будто с неба апрельского дождь.

Ты знаешь, может статься,
С чего это я злой?
С чего боюсь остаться
Наедине с собой?

А дома я скучаю,
Устав от кутерьмы,
И за стаканом… чаю
Готов сидеть до тьмы.

Ты, может статься, знаешь,
Кого это я жду?
Ищу, но, понимаешь,
Никак вот не найду.

Хочу, хочу быть с теми,
Кто выбрал трудный путь.
Бежит шальное время,
Да так, что просто жуть.

Ты знаешь, может статься,
О чем я говорю?
Сегодня девятнадцать,
А двадцать к ноябрю…

С рассвета и до темноты
Хочу я всего лишь не боле,
Чем мять сапогами цветы
Усталого теплого поля.

Хочу, – да простит меня Бог, —
Немного свободы, хочу я,
Чтоб волны ласкались у ног,
Кровавые раны врачуя.

Хочу я заснуть на траве
Под песню пчелиного гула,
Чтоб ты головой к голове
Легла и со мною заснула.

Хочу я припасть к роднику,
Холодную воду смакуя.
Я чувствовать радость могу,
По целому миру тоскуя.

Когда ко мне явишься ты,
Как будто бы с иконостаса,
С рассвета и до темноты
Я жду только этого часа.

Убогой кухни шел я мимо,
Как то случилось – не пойму,
Как вдруг ужасная картина
Открылась взору моему.

Зловонный дух угрюмо вился
Над кучей с гору Эверест,
И смердный запах разносился
На много сотен верст окрест.

Угрюм и чем-то опечален,
В той куче рылся человек,
И пот холодными ручьями
C его чела на землю тек.

Его спросил я, ужаснувшись
(Все как-то вырвалось само!):
«Откуда ты?». Он, разогнувшись,
Ответил тихо: «Из МГИМО…»

На нем защитна гимнастерка
И на платформе сапоги,
В глазах такая грусть, что горько,
И тьма, что не видать ни зги.

Он на меня взглянул с тоскою,
И я отвел поспешно взгляд.
И вспомнил (с трепетом, не скрою),
Что завтра мне идти в наряд…

В ажурном ореоле песен
Сидит на ветке соловей.
Но он ведь менее полезен,
Чем старый дятел – враг червей.

Когда волна шумливой пеной
На берег бросится в тоске,
Она смывает непременно
Любой рисунок на песке.

Природы тайны неподвластны
Сознанью нашему порой,
И то, что кажется нам ясным,
На деле скрыто темнотой.

Вот так лежать и тишь бы эту слушать
Среди полей, слезящихся росой.
Ничто не может, кажется, нарушить
Всевышним нам ниспосланный покой.

И вдруг, когда сама земля заснула
Под мягким покрывалом облаков,
Вы чувствуете, гарью потянуло,
И дым пополз по бархату лугов…

Себе не зная истинной цены,
Ты думаешь, что создан для войны.
Послушай, обладатель жизни краткой,
Зачем тебе сражения нужны?

За горизонт метнулся белый сполох
И выжег небо яркое дотла,
И мириады искорок веселых
Кругом зажгли пожаров факела.

Быть может, это даже и красиво —
Очарование слепящего венца.
Да кабы в сизом облаке разрыва
Не видеть смерти желтого лица…

Себе не зная истинной цены,
Ты думаешь, что создан для войны.
Послушай, обладатель жизни краткой,
Зачем тебе сражения нужны?

Подумай, обладатель жизни краткой,
Оставь свой меч и пыл войны оставь.
Ведь если рухнет мир, по-детски шаткий,
Все это может превратиться в явь…

Вот так лежать и тишь бы эту слушать,
Забыв про этот сон и про войну,
Пусть будет так, чтобы никто не мог разрушить
Земной покой и эту тишину.

Застыли тополя, но через миг
Рванется ветер, пробежит по кронам.
Ты слышишь музыку: Шопен, Чюрленис, Григ…
Играет для тебя оркестр зеленый?