Kalakazo - Золотой треугольник

А чуть позже, к началу шестого утра,
добычу из монеток-рублёвиков,
а иногда и реденьких евриков
добирают двое мальчишек.
Один – обязательно в болотных
не по размеру – вроде как наследственных
сапожищах,
приспустив к Чижику-Пыжику
ещё и разборную лестницу.
«Лествицу, дайте мне лествицу!» —
всполохнулся когда-то, под самый конец
от предсмертного забытья,
Николай Васильевич Гоголь.
И это лестница,
приставленная мальчишескими руками
к прасимволу «Начала и Конца»,
иногда и мне грезится
той самой,
возводящей до Небес,
Лествицей.
В Летнем – матово отблескивает
гранит громадной вазы;
тоненький серпик
никем так и «не покраденной»
луны
просвечивает сквозь крышу Мухи;
посапывают охранники в стеклянных будках;
а в окно Инженерного
всматривается на всю эту ко́медь иссиня —
бледная тень Павла
накануне той самой,
роковой для него и всех нас,
нощи…

У Чижика-Пыжика можно долго стоять
и наблюдать, как народные толпы —
на «загадай желанье» —
роняют в Фонтанку медныя денежки.
Воистину Чижик незаметно
стал для всех
тем самым нашим «всё»,
потихонечку потеснив и Пушкина,
и всех других,
опробованных на этом местечке
литературных идолов.
Если у раннего Пришвина
русский образованец
вторую рюмку водки опрокидывал в себя
под непременное мурлыканье:
«Выпил рюмку, выпил две…»,
а после четвёртой или пятой