Сергей Филатов - Свет отражённый. Стихотворения (сборник)

Смотри, проклюнулась капель,
И раскололась глыба звука!
Опять толкаемся в толпе,
Как будто ищем пятый угол.

Всё воскресает на земле
Из безвременья и покоя.
И в рваном ватнике полей
Апрель выходит из запоя.

Нам, порознь пережившим сон
Февральских вьюг и чёрной стужи,
Не хватит самых вечных слов…
Но больше нам никто не нужен.

Оттепель. Кот на окне
Мирно соседствует с кактусом.
Греется дед на бревне
В белых залатанных катанках.

Сушится ватник отцов,
Носится пёс за оградою.
Тихо вхожу на крыльцо,
Гость долгожданный-негаданный.

Топится русская печь –
Милая, добрая, старая!
Слышится мамина речь…
Оттепель – сердце оттаяло!

Сколько помню бабу Надю – всё болела,
Всё лежала, вышивала кружева.
От её работы в горнице светлело,
А она не уставала вышивать.

Сколько помню, всё она молчала,
Вышивала белым-белым кружева.
Так до самой смерти не вставала,
Тихо и спокойно умерла.

Сколько помню бабу Надю – всё лежала,
Всё чему-то улыбалась и ждала.
Только лет тогда мне было мало…
Есть у мамы скатерть в кружевах!

За паромом женщина кричала,
Словно бы судьбу свою звала…
В мире много места для печали,
В мире мало места для тепла.

Оттого так ветрено и сыро,
И знобит осенняя вода…
Ни покоя в мире нет, ни мира
Для души, заброшенной сюда.

Безответен крик, сносимый ветром –
Всё чужое мимо унесёт:
Мир широк… широк и безответен
Для чужих печалей и забот.

В этой жизни зыбкой и порочной
Жить спешим: палим, поём и пьём.
Только кто-то вскрикнет за паромом
О чужом…
О личном…
О своём…

Мой путь лежал за дальний окоём,
где паводок луга в низинах залил…
Цыган-пастух просил продать ружьё,
стреляя вороватыми глазами.
Его собаки ластились к ногам,
гудели ноги, тело сладко ныло,
теплом и сном тянуло от огня…
Цыган буквально осаждал меня,
наверное, ружьё его пленило.
Приклад он гладил, как свою жену,
и, зависти горячей не скрывая,
ружьё к себе настойчиво тянул…
Но я молчал, как путник на привале.
Он цокал языком, глядел в стволы
и целился в закат под срез по центру.
И горячился, и ружьё хвалил,
и назначал неслыханную цену.
Но расходились каждый при своём…
Цыган, цыган, плохое чувство зависть!
Да и зачем, цыган, тебе ружьё,
когда ты душу вывернешь глазами!..

В беде не лицемерят и не лгут…
Пускай порыв мой десять раз нелеп –
Я подал руку своему врагу
И разделил с ним свой костёр и хлеб.

Но не пытайтесь нас объединять:
Мы дале спор продолжим вековой, –
Мой враг обсох у моего огня,
Мой враг окреп от хлеба моего…

Туман залез под ватник в рукава,
Ладонями дыханье разминаю…

Наверное, ты всё-таки права:
Мы часто всуе душу поминаем,
Когда скребём куском карандаша
Свои слова, похожие на рифмы.
И кажется, что вот она душа,
А на поверку – как-то сиротливо:
Одни слова, конструкции из слов,
Пустые и надуманные звуки…

Здесь всё не так: в костёр подброшу дров
И буду греть озябнувшие руки.

Друг мой, нынче опять не поётся…
На руинах былого огня
Одинокое слово прольётся,
Но уже не коснётся меня.

За грехи всё взыскалось стихами.
Всё прошло сквозь гульбу и пальбу –
Только Родины лик бездыханен
И красив, как покойник в гробу.

Шелестят, облетая, страницы –
Летаргия великой страны.
Время кончилось?..
Или всё длится
Неизбывное чувство вины?..

Друзья уходят понемногу
Куда-нибудь, где подадут…
И хорошо.
И слава Богу,
Что мысли с чувствами в ладу.

Что я покуда верю в завтра
И что-то пробую сказать.
Что мрак обиды мне не застит
Сплошною пеленой глаза.