Александр Амусин - Дождь на скрипке

Вновь над светлой
над рекой
тучи бесятся.
Гром да молнии гурьбой без конца.
Бьются, рвутся камыши.
Или крестятся?!
Даже ворона глаза
в поллица!
В косу ива заплелась,
липа – плёткою!
Лягушня, от страха квакнув,
сипит!
Вяз без листьев,
из морщин словно сотканный…
Сойка спряталась в гнезде
и… скулит.
А сороки, хвост поджав,
в копнах каются,
Сбросив ношу,
сокол в горы спешит…

Шепчет бабка у окна:
«Ох, намаемся!»
Видишь, внучка,
как голубка дрожит?

Закат за полночью
поплёлся,
Рассвет от звёздочек
сбежал,
Цикадок хор, как укололся,
Увидев тучу – завизжал!
Ромашки
сердце золотое
Укрыли
матовой парчой,
А ноготочки
рыжим строем
Уткнулись донникам в плечо!
Над белладонной
тополь взвился,
Клён отвернулся
от сосны,
И мрачный, гулкий дождь разлился
В овраг,
собой
сметая сны.
А в них дрожал,
переливаясь,
Весенней радуги костёр…

Так каждый ливень
сносит завязь
Для бабки Осени
в котёл!

От сирени тянет ладаном,
От черёмухи – жнивьём!
Отчего с тобой не ладим мы,
Да чужой молвой живём?..

Сыплет снегом вишня чёрная,
Льёт росою бузина…
Затмевает гордость донная
Сердцу милые слова.

Запорошен сад крапивою,
Ветер вязнет в лебеде…
Почему опять, любимая,
Ты поверила не мне?

Рядом донник манит золотом,
Ткёт ярутка серебром…
Отчего обиды сорные
Каждый вечер в дом несём?..

От сирени тянет ладаном,
От черемухи – жнивьём.
Для кого опять, любимая,
Мы чужой
молвой живём…

Загадай на медунице,
Разгляди на ковыле…
Пусть последний день приснится,
И поймёшь, кто я тебе.

Затвори за мной светёлку,
Свечи гордые зажги,
Говори хоть без умолку
Всё плохое до зари!

И с обидою, что скатерть,
Всё плохое разложи,
Боль мою и твою святость,
Что не смогут жить по лжи…

Страшно заново поверить,
Горько прошлое признать,
Но не зря же в доме двери,
Чтоб входить и выметать.

Пусть сомнений дым растает,
Боль угаснет за свечой,
Загадай и ты узнаешь,
Кто чужой, а кто родной!

Как странно
Весна и Осень
Сошлись в серый
Судный день.
Одна выйти
к солнцу просит,
Другая уводит
в тень.
Одна мнёт
снегами ивы,
Другая ольхой
цветёт.
Одна – ручей терпеливый,
Другая – медовый лёд…
И в буйстве
дождей из красок, —
Изранен,
седой, слепой!
Сорвать бы
с души повязку,
Да
не достать
рукой!

Что ж вы, лебеди мои,
опоздали?
Журавлей средь бела дня
не признали.
Злобный реет надо мной,
размалёванный бедой,
Ворон масти вороной, – весь седой!
Что ж вы, голуби,
родным не сказали?
Да с сороками
всю ночь ворковали?
Вновь кинжалом над судьбой,
в перьях сточенных войной,
Ворон масти вороной, – весь седой…
Где родные снегири?
Где вы? Где вы?
Отчего фата в снегу —
кровь на белом?!
Над апрелем бабий вой…
А за выжженной весной
Ворон масти вороной, —
весь седой!

Что ж вы, соколы, чужих
не прогнали?
Вороньё родной страной
плетью правит!
И в кибитке кочевой
годы сохнут пеленой,
А в упряжке вороной —
весь седой…

Ах, эта женщина
в ночи…
Поблёкли
месяц, горы, звёзды…
Она склонилась
и молчит,
Но почему над речкой поздно!?
Скрипит
колючая сосна,
Шумят два клёна над ветлою,
Рогоз пытается со дна,
Вернуть
колечко золотое.
Ворчит
сорока, ворон ждёт,
И только верная голубка
Устало села на плечо,
А в клюве
плачет незабудка…

Ах, эта женщина
в ночи…
Застыли
месяц, горы, звёзды…
Она шагнула!
Ночь кричит!
А волны
расплетают
косы!

Ох, луга мои, луга —
То цветы,
то сено!
Разметали берега
Под небесной пеной.
Крошат радугу,
что хлеб,
Кареглазым пчёлам…
Ткут вечерней трелью плед
Для дороги чёрной.
На полянкину
ладонь,
Ягоды рассыпав,
Манят тропкой золотой,
Донником расшитой.