Оксана Алексеенко - Раннее

Я продал душу демону Ами 3 3 Ами (Amy) или Авнас (Avnas) – пятьдесят восьмой дух, великий губернатор. В его службу входит давать замечательные знания в астрологии и во всех свободных науках. Также Ами дает хороших друзей (демонов-хранителей) и может выдавать сокровища, которые охраняются духами.
За дружбы миг, что был на Рай похожим.
Мечта моя рассеялась, как дым,
Предательский оставив след на коже.

Подобен мне, товарищ-идеал
Возник из тьмы с приветливой улыбкой.
Он нежен был со мной, как кровный брат,
Но все же дружба с демоном – ошибка.

Молчал я сухо, стоя перед другом,
И лик его был думой омрачен.
Текли секунды мерные послушно…
И дар мой растворился, словно сон.

Я мог быть не в себе от горя, знаю,
Но лишь молчал, смирившийся с судьбой.
Бездушный: ни мечты, ни страхов,
И лишь в груди, стеная, бьется боль.

Тщетно плутая в чертогах величия Разума,
Бился о стены безумец, искавший Покоя.
Лишь тишина гордо крикам внимала отчаянным,
Сжавшись, как загнанный голубь, в стеклянных оковах.

Тьма непроглядная очи застлала саваном,
Свет обжигает, струясь между пальцев сиянием,
Что-то царапает изнутри, бьется в агонии…
Вырваться просится вон сила злая.

Падаю, руки воздев лишь в безмолвном призыве…
Рви меня в ярости, Смерть, и, насытившись болью,
Выпусти свет мой на волю, архангела сын!
Выпив грехи мои, дай мне свободу…

Вдруг, оглянувшись, замечу прелестное чадо,
Что, наклонившись ко мне, с любопытством взирает.
Смутно в очах его темных заметив Смирение,
Я припадаю с улыбкой к губам его хладным…

…Зеркало, тихо звеня, отвечало лобзанием.

Ласкает ветер бледное чело…
Точеных рук изящное движение,
Признания трепет и в груди томление…
Прости, я ухожу тебе назло.

Взгляд мрачный томных глаз, дыхание с губ,
Целованных весной, сорвалось скрипом…
Последний вечер был мне люб:
Крейсируя в вине любви игристом,

Я не боялся опьянеть. То, словно паж,
Клонил главу пред молодою дамой,
То, вдруг бросаясь едкой эпиграммой
В господ, красавиц брал на абордаж.

Лишь ты, надменная, смеялась надо мной
И сыпала глумливыми словами,
Но, надышавшись винными парами,
Не кичилась уже своей красой.

Но свет погас и вновь затихла зала,
Забыв друг друга, гости разошлись.
Потух очей свет дивный и наряды,
Сияв всю ночь, вдруг потеряли шик.

И ты, бриллиант, сверкавший меж кудрей,
К утру весь блеск чудесный растеряла…
Туманит влага свет твоих очей…
Но слез твоих мне, гордая, не надо.

Холод изранил клинком обнаженное тело,
Волны, кипя, бьют о камни седыми главами,
Ливень стегает по лицам, свистя озверело,
С кровью смешавшись, спадает на землю слезами…

Ломкие крылья подставив гневливому ветру,
Вижу, как яростно рвет он пушистые перья,
С криком протяжным кидая их в грозное небо…
Я Вас любил, милый друг, и как ветру Вам верил…

Тихо парив над землей, я в преддверии Рая
Дивно играл в облаках с непокорным Зефиром…
Что же теперь? В тьме горящее сердце бросаю
К Вашим ногам и от боли падения бледнею…

Ненависть в моде, но я не могу ненавидеть…
Скорбь, отразившись в глазах, в миг состарила лица.
Свергнутый ангел без крика разбился о скалы…
Я же пред смертью с тобою не мог не проститься.

Почувствовал дыханье на затылке —
Холодное дыхание могилы.
Так дышит Смерть: кладбища хладом, гнилью,
Широкий зев голодно раскрывая.
Я чувствую Ее прикосновения.
Все ближе, ближе… Не могу так больше!
И голос вкрадчивый мне шепчет в тиши:
«Жить в темноте страшнее»… Так схвати же
Меня, Костлявая, скорей за горло!
Одним движеньем оборви все нити.
Я не боюсь тебя, страшусь лишь боли…
Лежу в Ее объятьях… Припадает,
Прокусывая кожу, демон к сердцу
И, ненасытный, пьет воспоминания…
Вновь сам себя жестоко истязаю,
За сутки проходя все круги Ада…
О, сколько зла за жизнь я людям сделал
И сколько раз, предатель, был обманут…

Разбазарила Денница снопы чистого огня,
И святая Ночь-царица власть на время приняла.
Вот, наряд осыпав щедро кабошонами каменьев,
Словно пышные знаменья, развернула смог и мрак,
Перья вострые, как стрелы, черным ядом напитав,
Гордо плащ на плечи кинув, вознеслась Она над миром…
Вслед, что юный алагари, шли Князья, чеканя шаг.
Преисподней врат стальные, застонав, разверзлись крылья,
Тьмы ужасные творения взвыли, в люд вселяя страх,
И за Никтой полетели вскачь на огненных конях.
Зароптав пред Смерти дщерью, застилали дымкой дол
Среброликие видения, вдруг восстав из мглы ночной…
Все накрыто тенью, тишью… На погосте жизнь кипит.
Ночь, приданница младая, принимает волокит:
То, смеясь, перстом поманит, злато, сан, любовь сулит,
То, ярясь, бичом стегает и клянет чумою их…