МОТРЯ. И скажу!
Запевает — женский хор подпевает.
Какой, какою силой странной
Нас тянет к мужикам всегда?
Ну что, ну что мы в них находим, в окаянных?
Ну что в них, окромя вреда?
Окромя вреда…
Они пред нами всё гордятся,
А чем — не знают никогда,
Куда, куда ж они без бабы-то годятся?
Они без бабы никуда,
Ох, никуда…
Они в любви тебе клянутся,
Слова текут у них рекой,
Но не успеешь на минуту отвернуться,
Уже целуются с другой!
Уже с другой…
Они всю жизнь себя жалеют,
От жизни больше нас берут,
Они от скромности вовек не заболеют
И от работы не помрут!
Ох, не помрут!
Настырны мужичёнки эти,
Но вот что, бабоньки, скажу —
Ну как, ну как без них прожить на белом свете?
Ума, ума не приложу!
Ох, не приложу…
Общее оживление.
МУЖСКИЕ ГОЛОСА. Ну и ну! Надо ж про нас такое придумать! Шельменко, что ж ты молчишь? Скажи-ка им всё, что мы о них думаем!
ШЕЛЬМЕНКО. Как говорят французы и мой капитан — шушри ля фам! Что означает — от бабы добра не жди!
Шельменко запевает, рота подпевает.
Я много лет на белом свете прожил
И женскую натуру раскусил,
Ах, боже мой, как все они похожи,
Как им сопротивляться нету сил!
Они любовью нашу волю сушат,
И в голове от них сплошной дурман,
Одной рукой они нам лезут в душу,
Другой рукою тянутся в карман.
ХОР. Влюбляемся мы зря,
И женимся мы зря,
А после свадьбы — что ж махать руками?
Не будем дураками,
Помрём холостяками,
Между нами, мужиками, говоря!
ШЕЛЬМЕНКО. Жена до свадьбы так меня любила,
Но после свадьбы пыл любви прошёл,
Теперь жена — сверло, пила, зубило,
Жена — хомут, а я ей как осёл!
Я без неё ни слова и ни шагу,
Ей всё во мне не так, не по нутру,
Я от жены давно уж дал бы тягу,
Да вот боюсь, что с голоду помру!
ХОР. Влюбляемся мы зря… (и т.д.)
ШЕЛЬМЕНКО. А одному на свете грустно очень,
Беду и радость не с кем разделить,
Никто твоих болячек знать не хочет,
И просто душу некому излить.
Ты не ухожен, никому не нужен,
Порой бывает белый свет не мил.
А если так — уж лучше буду мужем!
ХОР. Что?
ШЕЛЬМЕНКО. Но это я, ребята, пошутил!
ХОР. Влюбляемся мы зря… (и т.д.)
В конце общее оживление.
— ГОЛОСА. — Ладно, поспорили и будет.
Хватит языки чесать.
— Дайте ногам волю.
— Эй, музыка, а ну что-нибудь повеселее,
чтоб деньжонки завелись!
Начинается танец. Солдаты разбирают девушек. Танцующие пары исполняют вариант дуэта Мотря — Шельменко № 9, девушки поют партию Мотри, солдаты партию Шельменко. Потом музыка меняется. Начинается краковяк № 22.Танцуют девушки с солдатами, потом прислуга, потом гости, и, наконец, сам Шпак, явившийся на шум, не удержался и пустился в пляс вокруг Мотри.
МОТРЯ. Барин, вы так никогда в жизни не плясали!..
ШПАК. Я в такой день на голове могу ходить! Шельменко, как ты думаешь, долго ещё?
ШЕЛЬМЕНКО. Да уж скоро должны быть.
ШПАК. Ты вот что, дружок, бери ружьё и полезай к себе на вышку. Как увидешь молодых — стреляй!
ШЕЛЬМЕНКО. В кого?
ШПАК. В воздух. Дай знак.
ШЕЛЬМЕНКО. Слушаюсь, ваше высокоблагородие! (Забирается на вышку.)
ШПАК. Ну, гости дорогие, все в сборе?
ГОСТИ. Все, все! А где невеста? А кто жених? Пора начинать.
ШПАК. Скоро начнём. Ещё немного терпения, сейчас я приглашу свою главную гостью! Мою старую закадычную и задушевную соседку, госпожу Тпрунькевич! (Кричит за забор.) Аграфена Семёновна! Госпожа Тпрунькевич!
ГОСТИ. Аграфена Семёновна!
Из дома выскакивает испуганная АГРАФЕНА СЕМЁНОВНА.
ТПРУНЬКЕВИЧ. А, что, кто меня звал?
ШПАК (через дыру в заборе) . Уважаемая Аграфена Семёновна! Я имею честь пригласить вас к нам на семейное торжество!
ТПРУНЬКЕВИЧ. Я к вам? Вы с ума сошли!
ШПАК. Пока ещё нет. Я понимаю ваш конфуз, приношу извинения за отдельные инциденты и предлагаю на сегодняшний вечер перемирие!
ТПРУНЬКЕВИЧ. Нет, Кирилл Петрович. Это невозможно!
ШПАК. Не откажите, драгоценная Аграфена Семёновна! Этот праздник и вас касается некоторым образом. Вас ждёт большой сюрприз!
ТПРУНЬКЕВИЧ. Меня? Ничего не понимаю.
ШПАК. Позже я вам всё объясню. А сейчас прошу вас ко мне в качестве почётной гостьи.
ТПРУНЬКЕВИЧ. Но… я не готова к визиту. Я в неглиже.
ШПАК. Это неважно. Во всех вы, душенька, нарядах хороши!
ТПРУНЬКЕВИЧ. Что с вами, Кирилл Петрович?
Читать дальше