Schizandra_chi: Точка опоры

Пейринг: Гарри Поттер/Драко Малфой Северус Снейп/Гермиона Грейнджер Люциус Малфой/Сириус Блэк

Рейтинг: PG-13

Жанр: AU/Romance/Adventure

Размер: Макси

Статус: Закончен

События: Шестой курс, Летом, Раскаявшийся Драко, Чистая романтика, Философские размышления, Сильный Гарри, Независимый Гарри

Саммари: Порой один день, один случай может стать опорной точкой для кардинального изменения жизни.

Коментарий автора: Первая и вторая главы — от лица Гарри, далее — от третьего лица.

Файл скачан с сайта Фанфикс.ру - www.fanfics.ru

Говорят, что человек не может измениться за один день. Вот уж не знаю, так ли это? Возможно, просто я, как всегда, являюсь исключением из правил. Ведь в тот день в Министерстве, когда погиб Сириус и Риддл ворвался в мое сознание, что-то во мне умерло. Наверное, это было детство. По крайней мере, я так думал, когда говорил с Дамблдором и понимал, что уже не испытываю восторга перед этим волшебником, уже не верю участию в этих голубых пронзительных глазах. Тогда я наивно полагал, что вырос из детства и стал взрослым, разумно мыслящим человеком.

Забавно. Мне кажется, если бы Снейп в этот момент прочитал мои мысли, то обязательно бы презрительно фыркнул. Теперь я присоединился бы к его реакции. На самом деле я все еще оставался капризным ребенком, просто теперь был убит горем, и розовые очки сменил на черные. Я утопал… нет, я купался в горе и жалости к собственной персоне, а также первобытном страхе перед неизвестным. Однако ужас перед пророчеством скоро удалился на второй план. Вспоминая, раз за разом, смерть Сириуса, я испытывал какое-то мазохистское удовольствие от боли, бередившей свежую рану на кое-как заштопанном сердце. В эти моменты я винил всех: Тома, Лейстридж, Снейпа, Дамблдора, даже Ремуса и своих друзей из АД, а особенно, себя.

Мне доставляло удовольствие оскорблять собственную персону, обвинять в глупости, в слабости, в трусости. Я сидел в своей комнате, злился и проклинал весь мир, утопал в ненависти и жалости к самому себе. Наверное, было что-то такое в моем взгляде, что даже Дурсли меньше приставали ко мне. Я отсиживался дома или гулял, копаясь в себе и абсолютно ничего не делая, даже не пытаясь ничего предпринять, словно происшествие в Министерстве ничему меня не научило.

Все изменилось в один солнечный день. Я изменился. А точнее, этот день стал отправной точкой к моему взрослению, настоящему становлению волшебника по имени Гарри Поттер.

На душе, как обычно, было паршиво, а за окном, как назло, светило солнце. Да еще когда я спустился вниз готовить завтрак, то обнаружил за плитой тетю Петунию и радостного до омерзения дядю Вернона.

— Сегодня приезжает Мардж, так что веди себя прилично, — строго приказал «дядюшка». Я мысленно застонал, а лицо перекосилось от ненависти, стоило только вспомнить противную тетку с ее жирным бульдогом.

«Если она опять заговорит о чистоте породы, зааважу, ей-мерлину».

Видимо, выражение моего лица заставило дядю Вернона резко передумать о продолжении моего знакомства с его сестрой. Побагровев от гнева, он рявкнул:

— Доедай свой завтрак и выметайся на улицу, чтобы ноги твоей в доме не было до позднего вечера!

Напоминать о том, что на меня, собственно, ведется охота, я не стал. Только поспешно проглотил чай с блинчиками, неизвестно по какой милости мне перепавшими, и сразу отправился на улицу — гулять и предаваться самобичеванию.

Не знаю, какой пикси потянул меня зайти на небольшое кладбище при церкви, ведь я тут никогда раньше не бывал, так как Дурсли не слишком заботились о моем религиозном воспитании. Хотя, наверное, это была одна из причин, почему я и решил сюда пойти. А еще хотелось убраться от веселого летнего денька куда-нибудь в более мрачное место. Сейчас я понимал Снейпа, предпочитавшего жить в подземельях.

Только необходимой мрачной атмосферы я здесь не нашел. Наоборот, оказалось, что на кладбище царит покой и время над этим местом не властно. Только моя детская, обиженная на весь свет душа не желала покоя. Поэтому я пошел между могилами, читая надписи и надеясь, что они разбередят рану в моем сердце.

«Навсегда в нашей памяти». «Любимый муж и отец». «Никогда не забудем». Я медленно шел от могилы к могиле и скептически хмыкал. Ни одна из надписей не трогала. Казалось, будто все эти слова отдают какой-то фальшью. Возможно, дело было в том, что я еще не был готов отпустить Сириуса и до сих пор не мог поверить в его смерть. Что-то внутри отчаянно сопротивлялось этой мысли.