М. Ножкин: Будь Человеком

— Это приказ. Андрей за старшего. Бегом, марш!

— Есть, командир! — ребята развернулись и побежали в гору.

— А я? — почему-то шёпотом спросил перепуганный насмерть Серый.

— А ты со мной. Как нитка с иголкой.

— Вы меня убьёте?

— Я же сказал: молчи, не задавай вопросов, выполняй приказы, и будешь жить. Пошли быстро! — Синицын пропустил Серого вперёд и подтолкнул в спину: — Я же сказал: быстро!

И они поспешили в другую сторону.

Федотыч застыл за рулём джипа как Сфинкс — спокойно, молчаливо и величаво. Давняя морская служба приучила его к трудностям, к неожиданностям и к великому терпению.

Его пассажир, наоборот, был абсолютно не приучен терпеть любые неудобства и потому ёрзал на заднем сиденье, заглядывая в затемнённые окна, проклиная свою судьбу, наручники, Али-бека и какое-то начальство из ЦРУ. И, естественно, своих подчинённых.

— Идиоты, кретины, тупицы! До сих пор не могут меня найти!

— Не ори! — пригрозил ему Федотыч. — Командир велел тебе сидеть тихо.

— А где он, твой командир? Где ваши люди? И что вообще происходит? Может, они о нас забыли?

— Не болтай глупости, — обрезал его Федотыч. — Да вон они, идут!

И действительно, из-за поворота дороги показались трое наших героев. Первым к машине подбежал запыхавшийся Андрей.

— Федотыч, заводи быстро!

— А где командир?

— Он приказал всем на корабль.

— А как же он?

— Потом, Федотыч, потом, — подмигнул ему Андрей.

— А что там взорвалось? — насторожился Крэбс.

— Не знаем. Дом какой-то рвануло.

— А ваш шеф?

— А шеф туда и пошёл.

— И там взорвался? — Крэбс хотел было вскочить, но наручники вернули его в исходное положение.

— Не знаем, может, и взорвался… — тяжело вздохнул Андрей и опять подмигнул Федотычу, а для верности ещё и подтолкнул в бок.

— Да как же так?! — делано возмутился Федотыч. — Как же вы его одного отпустили?

— Он сказал, дело опасное, сначала сам пойдёт на разведку. А нам велел на корабль.

— А потом как рвануло… паника, полиция… мы и побежали, — дополнил Лёшка.

— Эх вы, трусы, предатели, — погрозил им кулаком Федотыч.

— Да ты гони в порт, пока нас всех не забрали!

Федотыч завёл мотор.

— А где Серый? — прищурился Крэбс.

— Командир его с собой взял, — объяснил Андрей.

— Этого не жалко, — махнул рукой Федотыч. — А вот командира…

— Да гони ж ты на корабль! — вскипел Андрей.

Крэбс задёргался:

— Мне не надо на корабль. Мне надо в «Релакс» к Али-беку!

— Все там будем, — успокоил его Андрей.

Синицын быстро удалялся от логова Али-бека, подгоняя семенящего впереди Серого.

— Живей! Живей!

— Я так быстро не привык.

— Привыкай! В тюрьме ещё быстрей будешь бегать. Если доживёшь.

Они миновали очередной зигзаг дороги и выскочили на пустынную улицу, полого убегающую вниз, к морю. Метрах в двухстах впереди у обочины одиноко стояла серебристая «ауди». Редкие прохожие шлёпали по избитому асфальту. Симпатичный ишак с двумя вязанками хвороста на спине, не обращая внимания на окрики своего колоритного хозяина в типичном восточном наряде с тюрбаном на голове, неторопливо вышагивал привычной дорогой с привычной ношей, с привычным безразличием поглядывая по сторонам.

Поравнявшись с машиной, Синицын велел Серому постоять в стороне и подошёл к водителю. Тот опустил стекло, не открывая дверцу.

— Доброе утро, уважаемый!

— Скорее добрый день!

— Пожалуй. Вы не подбросите меня до Мерликийского храма Николая Чудотворца?

— Это очень далеко. У меня нет времени.

— Ну тогда до ближайшего отеля в четыре с половиной звёздочки?

— Ближайший отель имеет только три с половиной звезды. Но разве вас двое?

— Двое. Так получилось. Это плохой человек. Мой пленник. При нём ни слова.

— Понятно. Садитесь, — водитель открыл дверь автомобиля.

Синицын подозвал Серого:

— Садись и помалкивай!

Они уселись на заднее сиденье, и машина резво покатила под гору.

На припортовую площадь чёрный джип с нашими героями вылетел на большой скорости и резко затормозил недалеко от контрольного пункта. Ребята выскочили из машины. Федотыч замешкался, запихивая пистолет за пояс. Андрей напомнил:

— Командир приказал оружие не брать!

— Ах, мать твою! Чуть не забыл, — Федотыч вынул обойму, швырнул в цветущий газон, а пистолет засунул Крэбсу за пазуху: — Держи на память. И перчатки бери. Для хорошего человека дерьма не жалко!