Николай Леркин - Лёд и пламя. Сборник стихотворений

Всё что осталось – гниль и слякоть:
Кричит, разбрызгивая дождь.
Подобия стихов – то крик и маты,
И пошлость тянет вечер в ночь…
Но и от ночи до рассвета
Не умолкает снизу эта страсть,
Брань, музыка, и козырная масть —
Всё катится в могилу века.
Весь этот ужас – пыль, труха
Всё льётся в стоки и канавы,
И падает на малыша
С густыми волосами.

Уж был один такой,
Лихой и деревенский парень,
Упавший видно с головой
На дно сухой канавы,
Откуда он кричал и плакал,
Что Русь избита, нищета —
Её второе, видно, имя,
А третье – бедная земля.
Как русский дух из сердца шпарит,
Не заливает стих коньяк!
Ему и царь не сильно страшен,
Не то что поп и старый дьяк.
Не устоял он в этом мире,
Как Пушкин, Лермонтов он спит,
Над гробом крышку завинтили,
Чтоб уж не выбрался пиит.
Теперь всё проще и милее,
Сейчас писать – себе во вред,
Сейчас в канавах жить – престижно,
И так живёт наш человек,
И этот мальчик – в сонме бед.

Так пусть среди всей этой грязной жижи
Листочек прилетит, исписанный пером,
И что-то тёплое польётся через жилы
И дух воспрянет в сердце молодом.
Да, он поймёт, что нужно что-то делать,
В души проснётся вдруг искра:
Пускай не Пушкин он, пусть даже и не Леркин,
Но всё такая же лиричная душа.
Я знаю: он возьмёт перо и эстафету,
Возьмёт тетрадный жёлтый лист
И он ответит Тютчеву и Фету,
Что жив поэт и будет вечно жить.

Есть на Руси ещё поэты
И много звучных добрых слов,
И сердце их теплом согрето,
И дух парит средь облаков.

Пленяясь их спокойной речью,
Дыша рифмованным стихом,
О, как ликует провиденье,
О, как слух песней умилён!

Как много нежности и грусти
Сокрыто в чувственных словах,
И как проблемы мира чудно
В их проплывают головах.

Да, это дар, и жизнь, и радость
Писать и слушать о любви,
О чём полна лихая младость,
О доброте, степях Руси.

Легко на сердце и свободно
От суеты привычных дней.
Поэтом быть всегда достойно
И жить им проще средь людей.

Как жаль… о, как мне жаль, что в наши дни
Всё так же мелочно и чёрство у людей,
Как было сто лет, двести, триста на Руси,
Как и в других краях, у разных королей,
Которые как нынче были своенравны,
Писав кто манифест, не думал о других.
Народа массы же по-прежнему бесправны
И нет защиты им от власти псов цепных.

Что говорить? Все знают, что живётся плохо,
Пенсионеры всё ворчат себе под нос,
Кричат в ответ другие: «Скатертью дорога»…
Куда? Везде цветёт коррупция и ложь.
Повсюду, каждый день бездушие растёт,
И застывают души в формалине власти.
Молчать, не отвечать! Как грудь от боли жжёт,
Что люди не меняются по большей части!

Мой философский стих, я знаю, вам не нужен
И всё же буду кровью по стене писать.
Пусть я больной и третий день хожу простужен,
Но не могу, я просто не могу молчать:
О безразличии к поэзии, к искусству,
О вашей вечной занятости в соц. сетях.
Не поддаюсь я бешеному гнева чувству,
Чтобы орать на улицах и площадях,
Какой дорогой вы идёте на погибель.
Вам застилает истинное счастье смрад.
Сидите, запершись в мобильную обитель,
И нет у вас ни целей в жизни, ни наград.
Сжигаете вы дни в бесцельном, тщетном беге,
Не воротить навек ушедшие года,
Услышьте, молодёжь, нет счастья в интернете,
А лишь обман, глухая ложь и пустота.

Москва, прогнившая дотла,
В тебе нет чести и добра.
Твоё величие и слава
Давно прошли, теперь отрава
Осталась при тебе одна.

Не злых собак лай раздаётся,
А матерщина льётся, льётся
Из уст детей и старика,
Мужчин и женщин, и тогда
Душа обруганная бьётся.

Идут худые обормоты,
И жмутся по углам уроды,
Калеки, пьяницы и воры.
Кто от беды, невзгоды,
Другие просто без работы.

Такая жизнь: всех сократим,
Компьютерами замени́м,
«А кто остался без работы…
Не наши это уж заботы.
За них за всех жить не хотим».

Такое, братцы, наше время:
Жить по морали нынче бремя.
Сидят друг с другом за столом
Вор и политик с подлецом,
Руси гнетут святое племя.