Альберт Александров - Кафе поэта

Жил подростая в счастье, заботе,
Вместе со счастьем и ангел мой рос.
Увидев улыбку даную Богом,
Чёрт своего шлёт на плечо.

Законы внедряя в сознание ребёнку,
Учит лукавству на левом плече.
Собой притянувши тёмные мысли,
Пьёт из души раздраженье и гнев.

Чаша полна до краёв была счастьем,
Пил из неё ангел с небес.
Мазута туда ложку добавил,
Зависти каплю, расчёта сам бес.

Стенки у чаши стали худые,
По капле и струйкой уходит жизнь в ней.
Желчью с отрыжкой выходит осадок,
Ангелы пьют, что осталось на дне.

Сам растворяюсь от битвы за чашу,
Схватился за рифму и чувства в душе.
Грязь очищаю, молитвой, слезою,
Осознаю, что творится во мне.

Не пейте, не рвите мне душу на части,
Для Бога она и должна быть полна.
Любовью, трудами циклюется чаша,
Теперь я в неё наливаю себя.

Кышь, брысь пернатые – кокан разорван,
Архангелы с неба нектаром поят.
Для Бога душа нужна человека,
Всходи в новой чаше и в ней теперь я.

Ведь боль понарошку, неправда всё это.,
Ни что не болит всего то лишь сон.
Так уговаривал бренное тело,
Оставшись один на один с палачом.
Палач вынул струны из черепушки,
И натянул на колкИ в небесах.
Начал смычком ездить скрипом по нервам,
Сольный концерт вновь исполнил на ах.

Из стона и крови пишутся нервом,
В боли со счастьем шедевры из слов.
Что нас терзает в страницах опишем,
В этом призвание наших стихов.

Напишем признанье, другим путь откроем,
Поэмой и словом горы свернём.
Не те, что стоят надменной грядою,
А горы из хлама в душе где есть сор.

Аплодисменты срывает посредник,
Измучил меня игрою на бис.
Публика крови напилась поэта,
Оставив немного для будущих игр.

Тираны страданиьм прогресс вынимают,
Струятся слова в бессильи своём.
Всего то лишь сон, ни сколько не больно,
И то что сгораю не правда, а сон.

Слёзы струятся – нет стены плача,
Исповедь вновь при потухших свечах.
В задёрнутой шторой жилой комнатушке,
Бесчисленный раз прощал боли монах.

Вершин пирамиды сияют в зените,
Законом на шпиле храним.
Седит оседлав в камне холодном,
Гаргулья на пике вершин.
Не сдвинуть вершителя с твёрдого трона,
И в небо никак не уйти.
Не принимаем за гордость толпою,
Странник свою тянет жизнь.

Не признает гаргулью за Бога,
Знает, что там должен быть.
Сам он вершитель, но нет ему трона,
Претит ему серый быт.

Бога посланник, странник не занял,
Трон на престоле людей.
Ищет врата для общения с Богом,
Схватку с гаргульей презрев.

Погибнут невинных числом миллиарды,
Пойдя за неправыми в бой.
Стабильна система – стоит пирамида,
Правит гаргулья толпой.

Выпито всё, что нагрето душою,
Камнем холодным – в вершине гранит.
Рабы и не знают счастья в свободе,
Страдания гаргулья вершит.

Странник спускаясь в кошмар подземелья,
Ищет врата в небеса.
Там в темноте ущелья ночного,
Есть тайный ход где звезда.

В эту дыру был сослан навеки,
Ближний любимец небес.
Странник откроет секрет того мира,
Людей заберёт в новый век.

Где основание у пирамиды,
Там и тяжёл, горек хлеб.
Избранники странника первыми вступят,
В счатия солнечный свет.

Странник гуляет, невидим толпою,
Статуи из камня презрев.
До срока незыблемо правит гаргулья,
И властвует тень на земле.

Своды пещеры огромны,
Узок проход и ползком,
Туда перебрался отшельник,
Сделав пещерою дом.

Песок под ногами и стены,
Гранит и растет сверху мох,
Постился отшельник плодами,
Которые в нём найти мог.

Постился и Богу молился,
Открыл ему ангел секрет.
Взяв в руку щепу писал он,
В песке, для потомков завет.

Дал людям знание о счастье,
Он победил ими смерть,
Начал писать где кончалась,
Пещера на мелком песке.

Годами промчались столетия,
Камень в проход отворив,
Увидели кости потомки на входе,
Под палочкой строчкою стих.

Ползком в ту пещеру забрались,
И стёрли познания в песке.
Могли бы узнать о бессмертии,
Но Богом наложен запрет.