Валерий Рогожин: Дорогая моя предательница

Пусть за спиной другая жизнь, другие люди
Года другие промелькнули словно птицы
Меня поймут, а раз поймут, то не осудят
За сумасшедшее желанье возвратиться

За сумасшедшее желанье обернуться,
И вновь войти в давно промчавшиеся воды
Чтобы вернуть, а может быть вернуться
В те подзабытые чарующие годы

Что не далось, в туман ушло, что потерялось,
Что годы скрыли, затаили, там хранится…
Не нужно лишнего, верните, что осталось,
Во что я верил, что любил, что там таится.

Но проплывают берега – гранита глыбы
И убегают в никуда ответов тени
И словно призраки мечты молчат, как рыбы,
Поклоны бьет соляный столб, разбив колени

Но ведь была другая жизнь, другие люди
Жизнь пролетела в никуда как будто птица
И неужели никогда мечты не будет?
А вдруг с утра она возьмет и возвратится?

Я на любовь подсел, как на иглу,
И, душу обнажая вечер каждый,
До бешенства, до призраков в углу
Я дозы жду, я наслажденья жажду!

Еще чуть-чуть и ломки подойдут,
Всю сущность исковеркают напасти
И в нетерпеньи туго-туго жгут
Кладу на чувства, стягиваю страсти…

Ширнусь. Улет. И вот я вне Земли.
Приход и кайф и больше нет стремлений…
Убей меня! Распни! Сотри! Сомни!
Но я любим! Герой! И даже Гений!

Лечу сквозь свет и падаю во мглу,
Запоем пью, но мучаюсь от жажды…
Я на любовь подсел, как на иглу,
После того, как встретил Вас однажды!..

Бонжур, мадам! Зима, как раньше
Все ходит важной генеральшей,
В меха рядится, в шубы-шапки
И даже в меховые тапки.
Уж Рождество прошло и что же?
Опять на девочку похожа!
Снежинки, мальчики, тальянки,
И на уме одни гулянки!

Увы, мадам, мороз все круче,
Он даже проморозил тучи,
И ветер, юный подпоручик,
Во фрунт равняет снега кучи.
И все сугробы, как солдаты,
Построились идти куда-то…
И хоть в поход готова рота,
«Весна придет!» – гласит нам кто-то.

Пардон, мадам, сказали птицы,
Вороны, голуби, синицы,
Что у зимы фуршет прощальный,
Бал завершающий печальный,
Что достают капрон девицы,
Веснушки украшают лица,
И даже если что приснится,
То это сарафан из ситца.

Твоя судьба – твои шальные дни:
Комедия, трагедия иль драма,
Но только за судьбой всегда в тени
Капризная таинственная дама…

В тот понедельник в сумрачном окне
Виденье было одному пижону.
Увидел он богиню на коне,
Не просто на коне, а обнаженной.

Она скакала, нет, она плыла
Меж тополей, акаций и скамейкой,
Манила, ворожила и звала,
И щелкал хлыстик тоненькою змейкой.

Коня вздымала, разгоняя ночь,
Дарила двор загадочной улыбкой,
И мрак волнами разбегался прочь
От всадницы таинственной и зыбкой

Потом взлетела выше темных крыш,
Не потревожив воронья на ветках,
И растворилась… И исчезла… Лишь
Мелькнуло что-то в темных окнах-клетках.

Он постоял, но все как и вчера,
То мордобой по ящику, то страсти…
Какая-то фантастика… Мура…
Опять обманут. Не было напасти…

Да только в сердце натянулась нить:
Несбывшееся, давнее, шальное…
Хватил стакан, чтоб все внутри залить,
Но зелье не брало его хмельное.

А над землею небо, как провал —
Миг будущий с прошедшим мигом слился.
Он вышел на балкон…
И вдруг…
ПРОПАЛ!
Ушел, иссяк, размылся, растворился…

Вот и тверди, что ты судьбы кузнец.
Комедии, трагедии иль драмы,
Но нить прядется и ее конец
В руках у парки, у капризной дамы!..

Алый шарф задержался над краем земли,
И багрянцем, как кровью залит окоем:
– Ах, мон шер, мон ами, вот в бокале шабли…
Опустел шар земной, мы остались вдвоем…

Осень, серые букли, дождливая рань…
Ругань грузчиков пьяных, тоскливый мотив…
Где-то здесь пролегла незаметная грань,
Здесь стыковка миров негатив-позитив.

Извивается хитро полоска зари,
Разукрасив весь мир миллиардом тонов,
– С добрым утром, родная, плывут корабли,
Новый день настает, время кончилось снов…