Андрей Козырев - Не только о пиджаке. Стихотворения

Смотри: всё небо – в алых парусах.
Они цветут, кровавые, как рана.
А позади – мечты, надежды, страх,
И шум волны, и пристань Зурбагана…

Ты знаешь, мы насадим новый сад.
В моих глазах ещё осталось место.
Пусть расцветёт надеждами наш ад,
В котором я – жених, а ты – невеста…

Пусть совершится скромный чумный пир.
Пусть нас обманут глупые надежды.
А завтра Бог создаст нам новый мир,
Но мы в нём будем теми же, что прежде…

Прости меня. Я выдумал тебя,
И этот мир, и ядерную зиму.
Я мог бы жить, не грезя, не любя,
Но мне творить миры необходимо.
Вишнёвый сад цветёт в твоих глазах.
Мы вырубим его, насадим снова.
Ассоль, ты заблудилась в чудесах,
Которые творю я силой слова.
Ты видишь – нет меня, я – тлен, я – прах,
Я создал мир, я растворён в веках,
И нет ни будущего, ни былого,

И небо, небо – в алых парусах…

Наш мир стоит на Боге и тревоге.
Наш мир стоит на жертве и жратве…
У жертвы, выбранной жрецами в боги,
Перевернулся космос в голове.

Его холстов бессмертные ошибки —
Зрачка безукоризненный каприз:
Плывёт над садом облако улыбки,
И в облаке струится кипарис.

Пылает ухо в пурпурном закате,
Кровь виноградников пьянее книг,
И пузырится звёздами хвостато
Ночного неба чёрный черновик.

Сухой голландец, тощий и небритый,
Сам для себя – дурдом, дурман и страх,
Взирает на подсолнечье с палитрой,
Сжимая трубку старую в зубах.

Он слышит сердцем звуки небосмеха,
Он ловит кистью Божий смехолуч,
И ухо отзывается, как эхо,
В ушах листвы и в раковинах туч.

Он совершит святое разгильдяйство —
Мазком к холсту пришпилит высоту.
Джокондовское снится улыбайство
Подсолнухам, врисованным в мечту!

Звенит над храмом небо колокольно,
Чтоб нам зрачки от скуки протереть,
Но всё же вечно смотрим мы – невольно —
Туда, куда так больно нам смотреть!

Прозрачная идёт по склону лошадь,
И жалуется ей сквозь холст Ван Гог,
Что башмаки его устали слушать
Рассказы неоконченных дорог…

Творец в сверкальне сна полузеркален.
С холста струится солнечная кровь.
Мозг гения прозрачно гениален,
И сквозь мозги сквозит сквозняк богов!

2

Вот он идёт – не человек, – дурман,
Дурман небес, чудачества лекало.
Он пьян, давно упал бы он в бурьян,
Когда б за крылья небо не держало.

Он пьян, но не от нашего вина,
А от другого, – горше и суровей.
Кровь виноградников всегда красна,
Как солнце, конопатое от крови.

Он пил всю ночь глухой абсент легенд.
Полынный вкус небес во рту дымится.
Абсент легенд – священный элемент,
Он миражам даёт черты и лица!

А рано утром, только он проспится,
Увидит Бог, живой в его зрачке,
Как солнце сквозь подсолнухи струится,
Бушует, пляшет в каждом лепестке!

Пусть барабанит в жилах кровь-тревога,
Пусть грают птицы, небо вороша, —
Подсолнечье – вот небеса Ван Гога!
Подсолнухи звенят в его ушах!

Художество не худо. Всё – оттуда,
Где метеор – взамен карандашей.
Да, вот такая амплитуда чуда —
От неба до отрезанных ушей!

У меня в гостях весь год —
Хоть ты по лбу тресни! —
Заяц Мартовский живёт,
Распевает песни.

Он – известнейший поэт,
Он – артист прекрасный.
Мне он посвятил куплет,
Я ему – две басни.

Он играет и поёт
Там, где счастье зыбко,
Там, где сам Чеширский кот
Потерял улыбку.

С ним – весёлый Воробей
Пляшет под гармошку.
Дом без окон и дверей
С ним теплей немножко.

А в углу, от книг пустом,
Чужд житейской скверны,
Белый конь сидит в пальто
Сером, безразмерном.

Мудрое его лицо
Говорит о многом,
И звенит в носу кольцо
Вдумчиво и строго.

В домике моём – уют,
Игры, хороводы.
Гномы чай из кружек пьют,
Мажут бутерброды.

Много в жизни есть забав,
Много в небе зноя.
Чай из золотистых трав
Пахнет тишиною.

Длится карнавальный сон,
Длится в каждом слове,
И всё тот же белый слон
Гимн трубит слоновий.

…Знаю, этот сон во сне,
Сказка-небылица,
Как-нибудь приснится мне,
Всё-таки приснится.