Александр Рудт - Солнечные пятна. Стихи разных лет

1
Спасибо вам, кто мне мешал..
лжецам, завистникам – спасибо.
Я б никогда собой не стал,
когда б не горечь и ушибы..
когда б не с желчью песня шла,
а ткались сладкие рулады..
За ваши добрые дела
поклон вам низкий, ретрограды..
2
А сам? – увидя свежий дар,
его явленьем наслаждаюсь,
и глупый отвожу удар,
и стать плотиной не решаюсь..
А надо б: на хвалу – табу!
и гнать по щебню и кюветам.
чтоб сотворить ему судьбу..
а без неё – поэта нету.
3
А вдруг сломается талант:
сопьётся или кончит пулей?
Скажи, всевышний, кто гарант,
что палку с ним не перегнули?
Где мера мукам? пот со лба
стирается хламидой грубой..
Чу.. Боже, это славы трубы?..
или архангела труба?

В мою палатку занесло шмеля..
он бьётся в парусиновые стены —
он в исступленьи от тоски и плена..
а там, снаружи – летняя Земля..
июль ликует гулко, ароматно..
под шаткой тенью ив дрожит река..
ах, распахну палатку я слегка,
чтобы инфаркт не бил шмеля стократно..
Лети, счастливый! Выхожу на зной..
я как Адам – безгрешен и свободен..
эй! растворяйся, шмель, в родной природе..
и бог с тобою, милый.. И со мной..

Это осень в горах, это в сердце смятенье и горечь..
птичьи клинья – сквозь душу – уносит за южную цепь..
не подняться вослед, не пропасть
в холодящем просторе..
Африканская – жаль! —
не дождется меня лесостепь..
Не посмотрит в глаза мне ленивая львица, зевая..
не обдаст терпким духом стремительных зебр табунок..
Я их вижу отсюда – из желтого. скального края,
но бормочет уральский – сентябрьский – ручей возле ног..
Дразнит охристый склон..И в кленовой долине – уютно..
Я сейчас задохнусь..
Это осень в горах.. Боже мой..
Это счастье шагнуло, меня прихватило попутно,
подняло над судьбой, над горами и вечной тоской..
Лист, упавший в ладонь, поднимаю за стебель упругий..
и вот это зовут увяданьем?.. смешно.. Не приму..
Это осень в горах.. Мирозданье натянуто туго..
и со смертным восторгом я лбом прислоняюсь к нему..

Ну, пошумел на площади базарной..
впервые что ли? кабы не вино
и не пинок в ребро – тайком, коварно.. —
всё обошлось бы без убийства..Но —
три эллина налезли,.как бараны,
под нож привычный..На глазах у всех..
и вот – каюк всем похожденьям, планам.,
На крест. Так глупо и бездарно..– смех
А за горою Елеонской ночью
купца мидийца с кошельком тугим!..
Чем дальше – глуше… Видел же воочью!..
И занесло же в Иерусалим!..
Центурионы римские проворны..
и нынче, может, над толпой висеть
и слышать вой старушек тошнотворный,
и звать беззвучно: «Дайте умереть..»
Но грохает засовом стражник бравый..
и говорит – и смокву сразу eст:
«Толпа просила: отпустить Варавву..
Ступай, гуляй..другой идет на крест»..
Глаза не сразу к свету привыкают..
Но вижу средний крест, и он на нем..
За что его, тщедушного, карают?
Кто он вообще – тот на кресте моем?
Толкает в спину страж освободивший:
«Прочь с глаз беги, свободой дорожа..»
Прощай, главу безвольно опустивший..
Чем он опасней моего ножа?..

Ты царствуй, Ева, в холе… в неге..
тебе измена не грозит..
Я и не мыслю о побеге..
Но до тебя была Лилит…
Куда нам из Эдема деться?
Судьба к тебе благоволит..
И всё ж покалывает сердце —
ведь до тебя была Лилит..
Заботы скучные тревожат..
Без срывов и прорывов быт..
И целый век с тобою прожит..
Но было….до тебя…..Лилит..

Ах, Эмили, я опоздал родиться
на целый век. да что теперь о том..
а мне бы в той коляске прокатиться,
что ты видала за косым холмом..
нет..ничего.. ни слов..и не объятий..
лишь воздух мира твоего вдохнуть..
так схожи мы..так всё у нас некстати..
твоя тоска мою взломала грудь..…
открытия свои не предъявляю..
и бисер пред толпою не мечу..
и мох, до губ дошедший, осязаю,
а для тебя ещё шепчу, шепчу..

Страшит закостеневший ваш экстаз..
и эта вера рабская убога..
что чудеса? – в тысячелетье раз! —
мне ежечасно нужно чувство Бога..
с ним говорить и спорить.. и глядеть.
как строки им внушенные ложатся..
не слышать воя и литавров медь
и сметь в господней сути сомневаться..
не уклоняться, а принять свой яд,
когда такая надобность возникнет..
и выдержать его усталый взгляд,
и одесную сесть, когда окликнет..