Александр Рудт - Солнечные пятна. Стихи разных лет

Дверей шершавый крашенный картон
и счётчики с их гулом сонным, долгим..
в подъезде стойкий запах похорон —
рассыпаны пихтовые иголки..
ещё старушки крестятся, взглянув
на дверь, на лоскутковый круг лиловый..
лежит, неловко угол подвернув,
журнал «Здоровье» в ящике почтовом..
а во дворе в джинсовках молодцы
с машины шкаф с кроваткою сгружают..
счастливые и громкие жильцы
в квартиру опустевшую въезжают..
и мама, обернувшись к малышу,
спросившему про хвойные иголки,
кричит сквозь топот и мотора шум,
что это сор от новогодней ёлки..

И выстрел грянул.. и упала птица..
а я не вздрогнул.. и не пожалел..
в зените было солнце.. снег блестел..
и ветру не хотелось шевелиться..
снял лыжи и рюкзак.. стирая пот,
к щекам колючим я прижал ладони —
и побледнел, и усмехнулся: понял,
что это шерсть звериная растёт..

..А сойдя в Верхотурье, под тяжестью сумок
он наклонится вправо, сквозь дождь побредет….
дрогнет поезд, осенний мелькнет огород..
глянет ворон с березы – светло и угрюмо..
он сойдет через час.., а пока он сидит,
привалившись к стене.. Селигер вспоминает….
пальцы левой руки третий час разминает,
и о жизни, о сути своей говорит..
мы вчера целый вечер кроссворды гадали,
он учил меня сложной картежной игре.
а ещё вспоминал о солдатской поре,
повторял: -Поработали и повидали…
всё бывало, студент.. пару раз. например,
за дружками убитыми я хоронился..
и январь сорок третьего вновь докатился..
Севастополь и Керчь, и опять Селигер..
я уже различаю друзей. его лица —
за два дня столько судеб мне в душу легли….
боже мой, и не горстки архивной пыли..
и во мне этой боли томиться и биться….
н сойдет… виновато приклеясь к стеклу,
провожу его взглядом.. ну, судьбы иные..
а на сколько чужие мы с ним и родные?.
и с бедой ли, богатством – в грядущую мглу?..

Что делать, мой милый, что делать..
такая случилась пора..
пора её писем несмелых,
пустого ночного двора,
в котором шаги с долгим эхом
и пахнет горелой листвой..
и вспыхнет желанье уехать —
как вспыхнет стекло под луной..
скрипучие тронешь качели..
отметишь: ладонь холодит,
и ветер чуть ветки шевелит,
и гравий так громко хрустит..
и астры на клумбе широкой,
и купол церковный замшел..
о Господи, как одиноко!
и как хорошо на душе!

И снег хрустит, и лед блестит.
и солнце зимнее ликует,
и светотенью мир штрихует..
январский светлый день стоит.
Как ты во всем переменилась!
и новый смех, и взгляд иной..
до рези яркою порой
нам снова встретиться случилось.
На снег мерцающий глядим,
мириться даже не пытаясь..
Летят два облачка, сливаясь —
твоё дыхание с моим..

Всего осталось дочитать
осколок. главку..
Не трогай воздух и цвета —
помедли, август..
Мне б только гула тополей
с холмов соседних,
и тихой горечи твоей
глоток последний..
Помедли..
я уже как ствол —
столбняк.. мурашки..
Мне от молчанье моего
светло и страшно.
Сейчас мне разомкнет уста
мерцанье истин,
и будет речь легка, чиста,
как шелест листьев..

И хруст шагов по гравию, и звёзды..
и августом пропахший полумрак..
и все заботы прошлые – пустяк..
вот только жизнь переиначить поздно..
что мы искали? что уберегли,
когда два чувства только неизменны:
вот это притяжение вселенной
и это осязание земли?

Виновато лето в том, что я спокоен,
что в траве валяюсь. ничего не жду..
рядом лес сосновый – и смолист и строен —
не таит нисколько птичью чехарду..
над водой склоняюсь – в ней дробится небо,
облака и солнце входят в мою грудь..
в этот миг о доме горевать нелепо,
и не надо даже встречи с кем-нибудь..
как светло бывает в сердце одиноком!
как свежи оттенки, как безмерен час!
это пробудились лучшие истоки,
мелочи исчезли и не застят глаз..
как ничтожны беды.. всё давно простилось
мы с тобой исчезнем – а траве шуметь..
и оставить э т о? подскажи на милость,
как бы повториться хоть разок суметь?