Наталья Куракина - До завтра

Ты знаешь, что стихи – иносказанье,
Сомнительное право говорить,
Когда все смыслы прочие устали,
И заблудилась Ариадны нить.
Тогда, зарёю обойдя усмешку,
Летит пронзительный строптивый глас-
Но кто из нас, по сущности, не грешен?
Нет оправданья никому из нас.

Дайте мне обстоятельства —
Я при любых скажу
Что-нибудь. Разного качества,
Свойства разного «жуть».
Сказано ведь, что вызреет,
Сравняется и спасёт
Эпоха нового призрака, —
Но не наоборот.

Пишу тебе, а нравится другим.
А от тебя – ни жеста и ни буквы.
В округе разлетался белый дым
От сонных писем… Всё ещё кому-то
Их пишут и на тоненьких листах
Почтовой отправительной бумаги…
Моё письмо – на откуп всем ветрам,
Всем голубям почтовым, всей отваге.

Мне стало сниться твоё имя,
Написанное на бумаге.
Мне стало видеться – с двоими
На самом деле не бывает
Не сбывшихся несовпадений —
А так, чтоб и не по расчёту —
Прочь и другие подозренья
И недописанные ноты.
И в этом графике сомнений
Нет силы, подлежащей власти,
Которая подверглась зренью
И обрекла бы на напасти
саму себя… Сказать бы проще.
Но проще – я боюсь, что канет,
как в летопись – всё так же точно,
Написанное на бумаге.

Испугались друг друга. Мы слишком похожи —
Так, как будто росли по соседству с тобой.
А на самом-то деле, спокойно итожа —
Всё так сходится… Так, что опасна любовь
В этом странном, невинном и жутком – но сходстве,
так опасно идти, далеко уходя
Не в страну непонятного жуткого свойства,
но в те дни, где не встретились ты или я
в дальней дали, за озером синим, в Ветлужье,
на задворках у пушкинских болдинских дач…
И на склоне осеннем ты призрачен, нужен.
Ты – не Пушкин. Ты – лучше. Не переиначь.

У нас гроза, а я его люблю —
И если не пишу ему ни строчки,
То день напрасно прожит, это точно.
Я добровольно гения люблю.

Всё на свете запретила ему
И подумала – а что он молчит?
Но ему известно, как никому —
Это я все растеряла ключи.
Мудрость всех на свете рек ни к чему —
Все на свете реки долго текут.
Как же мне ему сказать одному, —
Дело и не в расстановке минут —
В расстановке спешных часов,
И в распределенье сумрачных прав…
Как же мысли запереть на засов,
Если он до помрачения прав.

Как мне не хватает твоей сдержанности,
Твоей немелочности и неизбежности,
Здравого смысла, рассказанного на ночь,
Твоих сюрпризов, твоей неусталости
От будничной гонки, от сводок погоды.
Но – главное – чтобы другого не тронуть —
Лишнего, которое не в моей компетенции…
Помнишь римского права сентенции,
Помнишь – улицы рядом уснули…
И – до сих пор – всё стоят в карауле

А давай на «Вы», как сначала.
Притворимся, что всё – в первый раз.
Ничего впереди – причалом
Непонятный весенний вальс.
Ты же помнишь. Я притворяюсь
В ленте. В Хронике – иногда.
До сих пор пред тобой теряюсь
И смущаюсь почти всегда.

Единой фразой отсекая лишнее,
Ты так уравновешивал меня,
Что даже и неслышимое слышно,
И совестно, как будто ото дня
Ко дню твоё негромкое ученье —
Без рефератов и без курсовых.
Я – ученица – каждое мгновенье.
Уроками – мой запоздалый стих.

Другой – но человек с похожим именем —
Как в тихом соглашенье – бумеранг —
Вчера прислал мне огонёк камина
И был по-своему немного прав.
Чтоб мне аукнулось, чтоб отозвалось —
При всех – о самом главном – не пиши.
Тебе-то, может, кажется, что – малость.
А это – угольки на дне души.