Наталья Куракина - До завтра

Он – волк матёрый. Он – «зубами щёлк».
И дело будет явно не из книжек.
Ведь это не собака – сильный волк, —
А ты его – на уровень мальчишек.
Он видел все весёлые шторма…
Шторма как штормы, баки и рессоры…
Правописанье знаешь и сама.
В тот день, когда задёргивали шторы
Чтоб свой чудесный комп перекормить
И накормить с утра усталых кошек…
Сама себе я говорю – не ныть,
Когда не ныть уже и невозможно.

В чём выражается дружба?
Не нависать змеёй
И не цедить натужно
«Милый» и «Дорогой»

Лучше писать не буду.
Хуже – теперь не смогу.
Горны взывают, трубы —
Будто на берегу.
Все и страдают тем же —
Черновики, полёт
В сказочную надежду —
Там, где растоплен лёд.

А наши тоже ходят по грибы.
Неисправимо – сочинить на юге
И грузди и лисички. Ностальгий
Прекрасен круг – я выбрала в подруги
Одну из самых песенных ветвей
И заключила в летние объятья.
«Пальтишко было лёгкое на ней»…
Но это было… это было – платье!

Одновременно – там оно летело —
Незрячее моё стихосложенье —
А в это время светлая планета
Ему навстречу начала движенье
Впервые – это было траекторией —
Случайный всплеск, пронзительный, как выстрел.
Но – нет у этой встречи предысторий
И послесловья тонкий глас не вызрел.
Мы встретились… в контактах… и споткнулись,
Самим себе переходя дорогу
Не на безбрежной позолоте улиц,
А – там, почти у самого порога.

Эффект присутствия – Нежный Нижний.
Эффект отсутствия – ты со мной.
Когда и дальше – конечно, ближе.
Когда далёкий – всегда родной.
Эффект ошибки… а как загладить
И опровергнуть её – вину, —
В том, что понятнее, чем заглавие, —
Есть непонятное никому.

А честно – это же шок.
По венам разлито – мне?
Нет, не жара, не то…
Всё – на одной волне.
И он меня не поймёт.
И ты меня не поймёшь.
Но я ухожу в полёт
Над тленьем, которое – ложь.

Бегущее летнее время,
Летящее летнее время.
Трава растёт сквозь ступени,
Птицы покинули Север.
Тусовка у них на Юге..
О, если бы знали люди,
Как хочется рассказать себя
Не только в своей округе.

***

Вы мне нравитесь, нравитесь,
И, наверно, давно.
Вы так странно прославились.
Вам же, верно, дано
Быть таким ненавязчивым,
Как положено быть
Всем красивым, заманчивым,
И кого разлюбить
Было б сущей ошибкою —
И поэтому вдаль
Улетает нешибкая
Грусть – разлука – печаль.

А он сказал мне – «Только Цукерберг!»
Я – не поверила. Тогда – администратор…
Зачем тебе душевные затраты
И твой долгоиграющий – но – нерв…
А он мне – всё почти… Почти… Почти…
А я – никто ему, никто и буду.
Тогда зачем тебе на полпути
Такая невозможная простуда?

И вот настала «осень». Как же так?
Я знаю вас не понаслышке – рядом.
И вы уже давно – мой звездопад,
Мой летний гром и летняя прохлада.
И я уже давно не говорю
Полночной прозой – прозой неудобно.
Я вас давно, мой преданный, люблю —
Не тщетно, не всерьёз и непритворно.

Не будет того города, не будет.
Но будет он – восторженный, другой.
И будут жить совсем другие люди
Здесь, в городе – не только мы с тобой
В своих поспешных днях, воспоминаньях.
Они ушли – песок, вода и лёд.
И тот поймёт нас в сожаленьях ранних,
Кто, как самих себя, других поймёт.

***

ВЕСЬ СМЫСЛ ПРОЩЕНИЯ – В ЛЮБВИ.
ВЕСЬ СМЫСЛ ЛЮБВИ – В САМОМ ПРОЩЕНЬЕ. —
МЫ НЕ ЛЮБИЛИ – МЫ СМОГЛИ
ДОЙТИ ДО КРАЯ ОТОМЩЕНЬЯ.
КОГДА, ЗАБЛУДШУЮ, МЕНЯ
ТЫ НОСОМ ТЫЧЕШЬ В ПОКАЯНЬЕ,
ТО ЗНАЧИТ – НЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ
И Я САМА – НО ТЕНЬ ПРИЗНАНЬЯ