Мария Косовская - Литературный оверлок. Выпуск №4 /2018

Местные либо лежали на плоских камнях под пальмовой крышей, купали детей в океане, приносили плетёнки с благовониями и рисом здешним духам, либо рассекали на скутерах или улыбчиво прислуживалив отелях мистеру-Европе. Тот был богат, поскольку небогатых туристов здесь почти не бывает. Иван был одним из этих «почти». Но пережитки колониального духа не угнетали никого.

Иван ехал по узкому шоссе в толчее мопедов. Статуи пучеглазых демонов и пышногрудых богинь толпились по тротуарам вместе с прохожими. И не отличить. Разве что статуи укрыты мхом, а люди – хлопком. Но и те и другие – ночью.

Солнце плюхнулось в воду без зари и сумерек. На экваторе нет полумер. Ночь взлетела в небо, и рогатая луна лодкой вышла на курс.

Скутер поперхнулся и чихнул. Иван выкрутил ручку газа, но скорость не изменилась. Только тут он заметил, что индикатор топлива давно лёг на красную черту. Кончался бензин. В баке ещё оставались пары, и аппарат работал на них, но задыхался и чихал.

Известно, беда приходит не одна. Он притормозил и огляделся. Вдоль тротуаров у хибарок и магазинчиков тусовалась деревенская молодёжь. У каждого был маленький скутер. Иван решил попросить бензина. Ребята с удовольствием услужили – по резиновой трубке каждый слил чуток из своего бензобака.

Иван вытащил кошелёк, предложил деньги, но те отказались.

На рассказ Ивана об укусе обезьяны, они дружно посмеялись. Но когда он заговорил заражении – так же дружно заохали.

– Тогда скорее в госпиталь! До Куты должно хватить, – сказал один, вытаскивая шланг из бачка. – И не тяни с этим укусом! Может быть бешенство или столбняк.

Беспокойство усилилось. По ладони разлилась пульсация нарыва. Свернув не в тот поворот, Иван долго плутал по сельским дорожкам. И путь до Куты занял ещё два часа. Он больше не смотрел на красоты экзотики, а гнал и нервничал.

В городе он вызнал про госпиталь и заехал на заправку – бензин, слитый у ребят, тоже подходил к концу.

Обычных очередей на заправке не было, кассир приветливо улыбался – индонезийцы улыбаются всегда.

Иван полез за кошельком, но рука провалилась в пустой карман. Рюкзак вывернул нутро на асфальт. Однако и там его не оказалось. Охлопав себя с груди до ног, Иван пришёл к единственно верной мысли – кошелёк стянули деревенские.

Он был без денег. Без единой рупи. И с баком, полным пустоты.

Скутер уныло поплёлся, шурша колёсами. Ещё час заняло пройти с ним пешком до больницы. Консьерж попытался тоже услужливо улыбнуться, но это не вышло. Перед ним стоял насквозь взмокший русский турист в линялой футболке, месяц небритой бороде и босой.

Он вошёл в прохладные запахи йода и стерильных бинтов, затравлено оглядываясь. Почему-то именно запах чистоты, невинности, незапятнанности, так щекочет нашу душу, что мы выпадаем из привычного мира полумер. Туда, где нет полугрязногои получистого, а только стерильная белизна. Бескомпромиссная, желающая пристыдить. Больница – это совесть.

Консьерж слегка попятился, когда Иван шагнул к стойке.

– Мне нужен дежурный врач. Желательно, скорее.

Иван принялся объяснять про укус, но тот ничего не понял.

– Извините, сэр. Одну минуту, – консьерж почти не говорил по-английски. – Присядьте, пожалуйста.

Он растаял за стеклом. Иван опустился на скамью. Здесь же сидел седой балиец с чёрной от старости кожей и бельмами на глазах. Его радужки казались голубыми, а зрачков не было видно. Иван старался не смотреть на него. Но старик сам заговорил. Его английский оказался неплох.

– Никому ещё не было плохо от укуса обезьяны, – сказал тот, – меня они грызли сто раз. Одному из моих внуков два года, но даже его кусали. Так чего бояться вам, крепкому молодому мужчине?

Иван на миг заглянул в синие зрачки, и вдруг поверил им.

Казалось, что с ним говорит не человек.

– Обезьяна чиста. Обезьяна помогла царевичу Раме спасти царевну Ситу. А это миссия спасения чистоты.

– Вы рассуждаете, как философ, – заметил Иван.

Старик рассмеялся, его кадык при этом грозился порвать сухую кожу на шее.

– Вы слышали о Баронге?

– О ком?

– Баронг. Дух, которого мы почитаем. Вон его статуя. Они тут везде.

При входе с обеих сторон, как отражённые в зеркале, стояли чёрные статуи пучеглазого демона с клыками и львиной резной гривой. Этот грозный лик был на Бали повсюду. Первое, что видит человек по прилёту в аэропорт Дэнпасара.

– Он злой? – спросил Иван. – Выглядит, как злой.

– Не всё то злое, что страшное. Известно, что красота в глазах смотрящего. Но то же можно сказать и про уродство. Что демону дерьмо, то человеку родниковая вода. А богу – нектар. Зависит от того, кто смотрит. Баронг из тех демонов, что стараются и в дерьме увидеть нектар. Очень сильный. Очень добрый. Очень заботится о нас.