Виктор Рубцов - В день черной звезды. Сборник стихов

От того, что вот-вот нападёт росомаха

Или серая стая направит гонца…

Он завоет в ночи, чуя носом удачу,

И собратьев клыкастых на пир позовёт

Да ещё с ними вместе шакалов в придачу.

И слабейшего в стаде зубами порвёт…

Мы олени. Нас снова погнали по снегу.

Мы олени. Нам трудно спасаться в пургу.

Мы олени. Далёко ушли за Онегу…

Без прописки живём в Заполярном Кругу.

Но сужается круг: нас пугают машины,

Дикий рёв вертолётов и вспышки с небес…

В нас стреляют из ружей в погоне мужчины

Или просто убийцы, в которых есть бес…

Всех подряд – ради похоти или забавы,

Словно мы не живые – не чувствуем пуль!

Мы – олени. Добыча? Стада для притравы,

Даже если под солнцем цветущий июль!

Мы – олени! С нас спилят охотники панты.

Снимут тёплые шкуры, точнее, сдерут.

Мы – олени! – Добыча для алчущей банды!..

Для которой убийства – не грех и не труд.

Мы – олени!

* * *

Золотые клавиши калитки

На закате дня переберу.

И с блаженством выползшей улитки

Каждой клеткой света наберу.

Наберу тепла, благоуханья

Кашки и ромашек на лугу.

И акаций пряное дыханье-

Эликсир – вдохну, и жить смогу.

Жить смогу, как эти медуницы,

За добро добром благодаря

Свет небес и чистые криницы,

Воздух из живого янтаря.

Тишина

Весь город навалился на меня

Своим густым, своим тяжелым шумом…

Но раскололось небо звонким громом,

Как исцеленьем суетного дня.

И город оглушила тишина

Блаженства и минутного покоя…

Я невзначай провел по ней рукою,

И удивился: как она нежна,

Как схожа с человеческой душою!

Июльский полдень

Утопились тени от жары.

В обмороке пышные отавы,

Наконец, согрелись у горы

Ног больных усталые суставы.

Сотни лет они стоят в воде,

Судорогой вывернуло пальцы,

Как в тяжелом, яростном труде -

Держат гору вечные страдальцы.

А вблизи благоухает лес,

Шмель гудит, и квакают лягушки….

А за Волгой – потерявший вес

Зыбкий берег,

смутный зов кукушки.

* * *

Смотрю на мир в окошко тамбура.

Остыло небо надо мной.

Луна – расплющенная камбала -

Во тьме блеснула чешуей,

Хвостом махнула и – за облако…

И с нею скрылась от меня,

В ночи растаяла без отзвука

Тревога прожитого дня.

Четверостишия

Опять пошли волнения и споры -

Словами стали что – то городить,

А научиться бы молчать, как горы…

Или душой, как горы, говорить.

* * *

Седые башни умирают стоя,

Не наклонив в печали головы,

Познав всей жизнью тайный смысл покоя,

Спокойные и гордые, как львы.

* * *

Поймалась ночь на переметы трав.

И онемела, напряглась от боли,

Как хитрый лещ, что долго был лукав,

Но очутился вдруг в садке неволи.

Галактики блистает чешуя.

И плащ ее чуть – чуть колышет ветер,

Как будто речки легкая струя

Играет в лунном, невесомом свете…

И, кажется, что в мире есть покой,

Но тишина обманчива, как воды,

Под теплою, неопытной рукой,

Забывшей про речные переметы.

В непогоду

Снова штормы плюют на план.

И клянут рыбаки погоду.

Хмурой глыбою – капитан,

Им придумывает работу,

И спасает от злой тоски.

Пробурчит сквозь усы: «Не кисни!

Будет вам и печень трески,

Будет слава еще при жизни»…

И бодрится морской народ

На качелях трехдневной качки…

И словечки морские рот

Пережевывает, как жвачку.

* * *

Я море чувствую в себе.

Оно спокойно, величаво.

Но вот под ветром слов – курчаво,

И катит скрутки волн к тебе,

Слегка волнуясь и резвясь.

Они щекочут плоть и душу…

Но грянет шторм, и бьют о сушу

С размаху, разрушая связь…

Но ты прекрасный мореход,

Уйдешь в простор, покинешь пристань,

И буду трижды я расхристан,

Пока вернется теплоход

Моей судьбы, твоей забавы…

Надолго ль в берегах души

Уймется шторм?.. Ты не спеши

Сказать, что оба мы не правы…

Я море чувствую в себе.

Оно принадлежит тебе!

Но не шути с открытым морем,

Все может обернуться горем.

Дождь на привокзальной площади

Косой, назойливый, нахальный,

Юродивый осенний дождь

Лбом бился в сумрак привокзальный

И жаждал власти, словно вождь,

Во всей томившейся округе,

Все отрицая, но круша

Лишь нежность тишины, в недуге…

Бессильный, с крыш сползал, шурша…