Владимир Свердлов - Письмо с фронта. Стихи о войне

Нет фотографии под пальмой,
Где блеск лазуревой волны.
И шёпот девушки печальный
Забыт до будущей весны.

Не плещется вино в бокалах,
В кафе не тянет душу джаз,
И на египетских курганах
Звезд не считаешь в этот раз.

Другие вспышки в этом небе,
Холодный над окопом дождь,
И вспоминаешь на ночлеге
О том, что выжить довелось.

О том, что в редкую минутку
В грязи окопной и крови
Твой дед крутил здесь самокрутку,
Подбросив ветки на угли.

О том, что прадед, может, дальний
Под мессершмиттов рёв и вой
Свой отпуск проводил в Испаньи
Без разрешенья на отбой.

Нет фотографии в альбоме,
Где пальмы с шелестом волны.
И орден лишь звездою тронет
Отпускника тревожны сны.

На фронт в окопы – там, где холод смерти,
Где град не с неба, не с земли огонь,
Пришло письмо. В без адреса конверте,
Лишь только имя девичьей рукой.

Письмо дошло. Его живым застало.
Пускай с тех пор уже прошла весна,
И лето, и уж осень наступала,
И за порогом уж ждала зима.

Должно дойти. Нельзя, чтоб потерялось.
Пусть только имя девичьей рукой
Там на конверте. Почта постаралась
Найти бойца на той передовой.

Как не найти? Как отказать девчонке?
Одна страна. Одна на всех война.
Отцовы вспоминали гимнастёрки,
Что до сих пор хранят их ордена.

Одна страна. Одни на всех герои,
Одни молитвы, помощь всем одна.
Как встарь когда-то шёл на битву воин,
И девушка – ждала что у окна…

Трубит труба. И всем нам – на коней.
Идут солдаты в форме камуфляжной.
Война пришла. Без фронтовых огней,
Без схваток с ходу в битве рукопашной.

Литавров гром. Мы – им, мы – им, мы- им.
Они, они. Мы – лучшие вовеки.
Глотнув окопный ядовитый дым,
Напополам разбились человеки.

Звучат фанфары. Линия прошла.
Там, за чертой, в прицел глядят на брата.
Любимая и нежная жена
Вдруг смотрит на тебя как на солдата

Враждебной армии. Знамёна на ветру,
И барабанов гром, стучат копыта.
Играем мы в гражданскую войну…
История – учитель наш – забыта.

Сидит старушка грустно за столом.
Пустеет класс. Как дымом заносило…
И знала, что придут они потом
И скажут: «Почему ж нас не учила?

И разве мало проходили мы?
И разве мы ли не платили кровью?»
Истории убийственной войны
В шкафу забыты лягут чьей-то болью…

Рассвет занимался. Сквозь плотный туман
Едва видны княжески стяги
А в поле гремит полковой барабан
И холод кольчуг сквозь рубахи.

Мы в центре стоим. Мы назад не уйдём.
За нас, княже, будь ты спокоен.
Там – жёны, невесты, там дети, там дом —
За них встанем русским мы строем.

Я в поле. С щитом. Строй держу, копьё сжав,
А конница лавой несётся.
С стрелой в сердце вспомнил я, в траву упав,
Невесту свою у колодца.

Я в поле упал, чтоб подняться с мечом,
Чтоб мог куликов слышать крики,
Чтоб в русской рубахе с нательным крестом
Встать в строй, где архангелов лики.

Чтоб снова прийти – когда надо, беда —
На поле под старой Полтавой
Я в пешем строю штык держал с ним тогда,
С солдатом в рубахе кровавой.

Вот поле опять. Бородинский закат.
И снова славянские флаги.
На поле под Курском мне в пушку снаряд
Поднёс витязь в русской рубахе.

На место, где палатки за холмами
Под красным милосердия крестом,
Доставлен парень – кровь бинтов на ране.
И врач скомандовал: немедленно на стол!

И у него свои теперь окопы —
Старухе не отдать с её косой
Солдата, что не сдал свои высоты, —
Хирург в палатке под большим крестом.

Хирург военный. Полевой. Майором.
И у стола, почти что в голове,
Калашников висит, всегда готовый,
С штыком, примкнутым на своём ремне.

Потеря крови. В вены физраствором.
На глаз. На ощупь. Словно как в дыму,
Осколок тянет краем зазубрённым.
И парень вдруг хрипит, и взгляд во тьму.

И, развернувшись мигом, вход проверя,
Тот скальпель, смерть которым отводил,
Вонзает в шею за одно движенье
И автомат с гвоздя рукой схватил.