Александр Шевченко - Волчий бег. Часть 1

***

Смотрю на звезд холодное мерцанье,
не в состоянья дрожь свою унять.
Вдруг призрачное нежное создание
мой разум начинает заполнять.

Иль видел я, иль это грезы детства,
но вот приходишь ты ко мне опять
сквозь миры звезд из вечного естества,
ну, объясни ж мне, как тебя понять.

Уверен, знаю, что ты неземная,
и путь твой слишком долог до меня.
Зачем же дразнишь, вечностью играя,
в пучине звезд холодного огня.

Ну, вот и все, пора нам распрощаться,
плыви в свои далекие края,
а мне придется на земле остаться
и умереть здесь, страха не тая.

***

Средь бешеной бури стихии морской,
где дьявола смех слышен близко,
несется корабль с молвою людской
жестоким возмездием риска.

В своем одиночестве злая судьба
окутана мраком бессмертья.
И тонет в пучине о смерти мольба
морского бродяги, поверьте.

Он хочет погибнуть, нарвавшись на риф,
он ищет могилу уж вечность.
Но им, же рожденный о призраке миф
Уносит его в бесконечность.

И мчится несчастьем безумия бриг
навстречу терпящим крушенье.
– Летучий голландец! – испуганный крик…
И нет ему больше прощенья.

Обломки оснастки, последний взмах рук
проклятьем немым остаются.
И вновь замыкается замкнутый круг,
лишь волны о чем-то смеются.

А грозный бродяга спешит и спешит,
ведь новая жертва торопит…
Его самого эта доля страшит,
и с горя он топит и топит.

***

Кем был ты, предок мой,
как кончил ты свой путь,
кому в тени земной
оставил, – Не забудь …?

Кто плакал по судьбе,
когда твой труп зарыл,
– Прощай, – сказал тебе
и в мыслях сохранил?

Зачем ты жил, ответь?
Не можешь, ну молчи.
А мысль моя, как плеть,
– Умолкни, не кричи —

***

Играй, играй, гармонь, мне «Отходную»,
ведь на душе так скверно и темно.
Любил ли я когда-то жизнь блатную
иль не любил – теперь уж все равно.
А жил я буйно, словно дикий ветер,
безумствовал, влюблялся, воровал.
Но вот, увы, сегодня на рассвете
я ощутил, что близок мой привал.

Я так устал, и скомканные годы
тяжелым грузом придавили грудь,
как – будто бы все прошлые невзгоды
решили в миг меня сломать, согнуть.
Но не обидно и не сожалею,
что я один сейчас сижу и пью
и что вот так, возможно, околею
и недопетую судьбу не допою.

***

Вот и снова счастье улетело,
словно ветром сорванный листок.
Видно, зря весною ты хотела
заменить осенний холодок.

Ты любила – верю, верю, верю.
Может быть, не стоило любить
человека, родственного зверю
и, как зверь, способного убить.

Прочитай, родная, эту небыль
про скитанья серого волка,
для кого сейчас закрыто небо
тяжестью сырого потолка.

Он родился миленьким мальчонкой
средь российских ласковых лесов,
годы же учили быть волчонком,
презирать укусы гончих псов.

А, быть может, надо по порядку
рассказать про свой нелёгкий путь,
как порой бежал он без оглядки
из тех мест, где выпало стянуть…

И как часто там он попадался,
находя на много лет привал…
Как же он жестоко ошибался:
не богатство – годы воровал,

Ну, а в той израненной стихии
Он любил лишь осень, слякоть, грусть.
И те дни дождливые, плохие
выучены мною наизусть.

***

На, пей вино и смейся звонким смехом
развесели собою беглеца,
любимая, запомним ночку грехом,
грехом Амура – божьего птенца.

Нырнём в тот омут, где разврат бушует,
сольём в едино нежность, ласку, страсть.
Настанет день, всё это затушует
зельем забот, он хоть на что горазд.

А пока ночь, и полумрак в квартире,
что ещё надо вот таким, как мы,
искавшим, не нашедшим места в мире
среди людской весёлой кутерьмы.

Что загрустила, думы брось под койку,
куда швырнула ты свой пеньюар…
Вот так бы каждый раз кончать попойку,
вот так всегда бы заливать угар.

***

Бой гладиаторов – веселье
для Рима древнего всегда,
богатое в шелках безделье
приходит пировать сюда.