Инга Кузнецова: Летяжесть

подбородок

свежевала твоя щетина

да у нас нет будущего

мы были как зяблик и зимородок

и у нас нет будущего

как бесконечно тянулась меж пальцев твоих моя прядь

но у нас нет будущего

я прошу тебя будь таким странным и впредь

а у нас нет будущего

прядь которую ты поправлял и глядел на свечение лба

с такой кротостью силы

а у нас нет будущего

говорил ты всё верно не суть а судьба

да у нас нет будущего

как близко

был безумный твой глаз с темнотой до белка

нет у нас нет будущего

как ты прав эти наносекунды века

а у нас нет будущего

глупо у нас нет прошлого

дико у нас нет будущего

ни у кого нет будущего

будущее фейк

средневековье

у нас под ногтями

мы его вычищаем специальными щётками

но бесполезно

средневековье

у тебя под языком

перекладываем ко мне

и обратно

из средневековья

сплетён мой пояс неверности

средневековьем

подкованы наши лошади

прячущиеся под капотом

средневековье

в сумке твоей подмётной

средневековье

в крупинке соли

свёрнутое прозрачно

средневековье

в темноте полов

в бессоннице

в дубовом запахе

в каждой ране

нанесённой чем-то ручным

и локальным

в каждой трате

абсолютной

в каждом движении

выдуманном стеклодувом

средневековье

редких надежд

витражи удивленья

если средневековье

ближе чем кажется

если ты возишь его в нагрудном кармане

если в паспорте у тебя

средневековая виза

ты поймёшь

о чём я

снимая мне обувь

ты узнаешь что замша

задубела от соли и смысла

по которым ходила

что сбились подошвы

о краешки моря ли горя

расшнуровывая мне платье

ты поймёшь что такое пена

как бьётся в сетях

узкобёдрая рыба

если вдохнёшь

запах волос то узнаешь

что пустоши необъяснимы

мы будем стоять под деревьями

будем валяться в полях

будем прощаться у камня

десять столетий

я обещаю

прямохождение

нарушено

уходит день но я

по-прежнему

в башне из донышек-горлышек

от старых сосудов

в три погибели

теряю рассудок

плету рубашку

из волос своих мокрых

приедешь

на стёртую спину

надену

охрана твоя излишня

я здесь

и занозу не выну

качели

из плюща что ползёт по стене

раскачиваются

безнадёжно

ветер крепчает и рвётся ко мне

но видятся мне

лунки с водой

от копыт твоей лошади

что темнеют на охре

мы пропустили

развилку

средневековые улицы

так грязны

идёшь позвякивая успехами

вычищенное оружие

напоминает тебе о себе

уколом в самое сердце

конечно укол

вполне виртуален

к твоим сапогам

из тиснёной кожи

пристали хвоинки

а я

в деревянных башмаках

(каблуки стучат)

бегу параллельною улицей

купить немного муки

засматриваюсь на лютню

в окне соседней лавки

засматриваюсь на изгородь

увитую пурпурным уже плющом

засматриваюсь на солнце

засматриваюсь на облако

монетка моя выкатывается

в ладонь бродяги

и ты идёшь

где-то линии пересекаются

улицы сходятся

но со сдвигом

ты ввязался уже в передрягу

а я всё смотрю

на облако

в облике воина

когда я не вижу твоих огней

на той стороне реки

я думаю дело в мерцающей мне

все зрители светляки

и мир то теряется то искрит

то гаснет устав кричать

все вещи рассыпанная печать

бессонница как санскрит

и мне ли её и тебя понимать

и мне ли просить взаймы

и мне ли ресницами поднимать

уровень тьмы

мы стояли в какой-то панковской подворотне

и я крутила плоскую пуговицу

твоего пиджака

такого клетчатого что он казался мне

расписанием дней

я клонила лицо к укреплённому ватой плечу

и крутила пуговицу

она была как щит

от всех невзгод от которых ты бы меня

может быть не сберёг

и всё кружилось

детская площадка

с облупленною каруселью

скамейки встроенные шатко

среди развалин и расселин

кружилось время и часы

секундомеры светотени

кружились ласточки и псы

прожилки медленных растений

и ленты изначальной тьмы

раскручивались и дрожали

на пуговице этой мы

всё и держали

проснулась ночью от ужаса