Александр Новиков - Стихи. Песни

Танцуют аисты так нервно
И тишину на клочья рвут —
Как будто в день на свете первый
Они слетели и живут.

Не потому, что нынче в этом мире старом
Для их любви настала череда,
А потому, что в этом танце станут парой
Отныне – раз и навсегда.

Как им легко купаться в утре
И небо крыльями рубить,
И гладить нежно перья-кудри,
И друг для друга парой быть,

И эту жизнь считать земной удачей редкой,
И понимать – не долог в ней полет,
И знать, что голубь, не видавший клетки,
Цены свободе в небе не поймет.

Танцуют аисты на поле
В звенящей утренней тиши,
И смотрят все со сладкой болью
Из проезжающих машин

Как два, впервые улетевшие от стаи,
Забыв на время неба высоту…
Вот так и мы с тобой когда-то парой стали
У всех прохожих на виду.

Написал на зеркале в гримерной
Золотоголовый парень в черном,
Непомерно влюбчив, в меру пьян,
Первый на Руси, как первый в Риме,
В час признанья прима-балерине:
«Люблю Айседору Дункан».

Всех на свете баб подмять готовый,
Золотоголовый и бедовый,
Сплетней уподоблен кобелю…
Сердцу не найдя до сих отрады,
По стеклу алмазом скреб-карябал:
«Айседора, я тебя люблю».

Русских кабаков без драк не сыщешь.
Серебро стихов – в пропойных тыщах.
Золото волос летит в стакан.
Хор цыганский весел безучастно,
И рыдает поутру участок:
«Люблю Айседору Дункан…».

Выплеснулась синь из глаз, как возглас —
Юношеский пыл – на женский возраст.
Плавает, не топится в хмелю.
Не роман – спанье при всех и в свете
Как стекло алмазом – сердце сплетни.
«Айседора, я тебя люблю…».

Что ж ты, жеребенок, бледно-розов,
Долго ли протянешь под извозом,
Непривычен к окрикам-пинкам?
Мил тебе галоп иль кнут мил злобный —
В имени ее твои оглобли:
«Люблю Айседору Дункан».

Целый мир готовый взять на глотку,
Волоком тащимый к околотку,
Миром загоняемый в петлю…
Зеркалу свою оставил тайну
Тихо и светло, и так скандально:
«Айседора, я тебя люблю».

Ангел – он не фея, он не птица —
Не стрельнуть его, не изловить.
Но коль птицей он оборотится —
Так гнездо захочет в сердце вить.

В славе я, в фаворе, в бубенцах я,
С чувствами взрывными нараспах,
Мне и ангел – цап-цап-цап-цап-цапля,
С клювом – вщёлк, и ноги – нараспах.

Ласковыми крыльями и – в танго,
В рупор неба о любви трубя, —
Выклюни глаза мне, милый ангел,
Чтоб не видел красивей тебя.

Чтоб кричало небо: – Вот, спою вам,
Как сорвался птицей ангел в мир,
Чтобы самым нежным в мире клювом
Губы рвать, и рвать, и рвать мои.

Я люблю глядеть на капель —
С крыш спадают, как в плечи волосы,
И хрустальный синий апрель
Шепчет мне твоим нежным голосом.

Я ловлю в каждой капле всхлип
Этой девичьей тайной радости,
Что не грустен и не тосклив
Я в апрельской своей парадности.

Я люблю глядеть на дворы,
Где влюбляются снова голуби,
Где, еще не прознав поры,
Все деревья бесстыже голые.

Все красивы, и все без сна,
В лужах плещется ночь глубокая.
Мостовая. А вдоль она
Каблучками так мило цокает.

Я люблю глядеть на тебя
И держать твои пальцы-веточки.
Ты, конечно – из голубят,
И, конечно, нет лучше девочки.

Пусть вопят, голосят, трубят,
Мол, за ней – хулиган по паспорту.
А еще не люблю себя,
Что я этим так много хвастаю.

Я огонь. Я без конца.
Я огонь. Я жгу сердца.

И мое дыханье – пламя,
Что мне – воздух, что – вода!
Если вспыхну между вами,
Все станет пеплом навсегда.

Я горю. И тем живу
И во сне и наяву.

Душу грею я в неволе,
Я не стану холодней.
И в любви я жгу до боли,
И сгораю вместе с ней.

Я огонь. Я горел. Я жег.
Я свеча. Я очаг.
Я – шок.

Ах, как плакала она,
Вся скривясь у алтаря,
Не молитву сотворя,
В пол холодный говоря.
В мини-юбке и в манто,
В окруженьи, и – одна.
Убиенного – за что?! —
«Новорусская» жена.