Владимир Ерогодский - 20 грамм пустоты

На палубе нижней ряд редких влюблённых —

В «друг друга» пейзажи, но больше – в себя!

В-дрожь блеск её глаз в брызгах моря плоёных —

Заранье известна бессонниц заря!

«Дым пьёшь? Угощайся, цветны сигариллы —

Безвкусицу жизни вокруг пропитать…

Спрячь прозу улыбки, не трать зря чернила…

Во вздохах Весны слышишь Моря «опять»?»

«А знаешь, тебе лишь обязан я жизнью?

На мост приходил, чтобы спеть суицид…»

«Ах, всё же кокетство – поэту отчизна,

Мечты красота ни за что не молчит!»

«Грёз нет! Я – серьёзно! Уж гибли молитвы,

Чтоб жить не хватало таланта… иль нас!

С тобой я не стану Бездарным палитрой…»

«Не знаешь, как ранишь углом этих фраз!»

«Я б душу раздал, лишь чтоб пасть тебе в ноги!

Ты плачешь? За что? Я не боль говорил!»

«Прогнать не могу! Сам беги без-дороги!

Разрушу тебя! Преступленье ветрил!»

«Роскошно одета ль ты пламенем тайны?

Иль с шрамов растут в-скрип цветы тишины?

А может у счастья нет струн не печальных?

Позволь сострадать! Мои сны решены!»

Молчала. Брильянты роняла на платье.

Как хрупкость гордыни, трагична в-вопрос.

Он позой чертил за спиною распятье,

И слишком азартно дышал не всерьёз!

«Твой стих был всегда мне блаженным укором,

Смертельно дразнил в нём театр Высоты,

Ты пазлы стыда разбирал разговором,

С ним «эго» оплакать столь шансы просты!

Кумир – за-секунду! Под ангельской тенью

Средь фраз твоих я замечала себя,

И встречи с тобой рисовала мгновенье —

Ты в-жанр отвернёшься, презреньем сребря!

И что ж? Столь остра гладь взаимной ошибки!

На вечность вдруг твой промахнулся «привет»!

Ничтожеству в ноги мнишь пасть; в пасти Пытки!

Ах, вмест комплиментов подал б пистолет!»

«Ужель, ах, я сам был гроссмейстером боли,

Вновь шрамы ломал?! Анонимный подлец!

То – праздности музы, моей нет в том воли!

Сердцами играл, мнил – играл для сердец!

Прости хоть назло, хоть порывом ироний!

Безрукого мне подбери палача!

В лицо божества капал краской пародий

Безумец средь рая, могилы крича!

Вели мне отречься от каждого слова,

Век рабства не смыл бы картины вины —

Подол твой целуя, начну вечность снова!

Молю, надругайся! Впредь дни не видны!»

«Ты слово за словом ведёшь меня к бездне…

Я – зритель, но худший: ты – гимн чистоты!

Пощады! Иль свет вдруг в душе моей треснет!

Украл мою роль: c нас велеть должен ты!»

И снова туманы на крае минуты.

Он кичился тенью столь мудрой тщеты,

В её взгляд бездонный искал парашюты;

Дрожала вслед волнам, рвалась на-мечты!

Так громко дышала, как тронута смертью;

Старт фраз перережет кинжалом стыда!

Он – в драме тонул, мир – молчаний был верфью,

Предательски раем искрилась вода!

«Нет, больше не в силах скрывать правды подчерк!

Поэзия – ты! Быть с тобою – романс!

Ах, властность средь грации рук многоточий,

С них капает нежность! Похожа на шанс!

О, сжалься, хоть раз дай скроить тебе крылья:

Отсутствие их – кульминация лжи!

Лишь ради тебя этот мир бы простил я,

Меня наконец наяву расскажи!

В мильярдах излучин портрет героини,

И в каждой детали – столь громкий рассвет!

Характера вдаль арабески ходили!

Да, кроме тебя, в мире женщины нет!»

«Одна тщится быть ей, смотри – пара слева,

Румянцева Юля, подруга… вчера.

Теперь – для меня ножевым став припевом,

Прохожих лобзает моралью… с одра.

К словам твоим шепчет могилу контрастом…

Их смех о тебе, оба зрят мертвеца;

Пока ты парил серенадой напрасной,

В экстазе злорадства дошли до-конца.

Намёк сосчитай и беги с притч абзаца…

Всё выше боюсь уничтожить тебя:

Иллюзией пьян и так рад не спасаться,

Скандалом манжеты уже окропя!»

«В-смех шторм клеветы осушаю сквозь пальцы…»

«Но истина – масть ядовитого льда!

Ты нам не простишь, что мог так ошибаться…

Я шуткой смертельной запомнюсь тогда!»

«С собой ты строга, как мудрец, но ошибкой:

К прощенью цветут миллиарды причин,

А если их нет, то скажу фразой липкой:

Всяк шаг божества – эталон вне витрин!

Ах, выдохни ж фальшь от кулис сей легенды,

Я душу твою вновь укутаю в рай!

Коль шла не в блаженстве, мы все здесь бесследны,

А я – вовсе мёртв; в-жанр воскреснуть мне дай!

«Нет, ввек решено, длань утопит и блики!

От искренней лести любимых икон

Наотмашь сбегу! Лик в грехов мозаике!

Смертелен для всех океана поклон!

Себя ты предаешь политичностью неба,