Георгий Печорин - Ну, ты даёшь!

Редактор был воителем культуры,
Зубами скрежетал при опусах халтуры.
«Так, – говорил, – опять приплыло к нам г-но…».
Но нет г-на – и нет литературы.
Поэт принёс в редакцию стихи.
Редактор прочитал его бодягу
И произнёс: «Из этой шелухи
Мы на заводе сделаем бумагу!»

Не подчиняюсь возрасту, хоть тресни!
Клокочет ум, и жизнь бурлит в крови.
Ещё не написал последней песни,
Рассказа, повести, романа о любви!
Не исходил невидимых тропинок,
Меня так ждущих много лет окрест,
И не истёр подкованных ботинок,
Карабкаясь на вечный Эверест!
И на его таинственной вершине,
На горном пике выше облаков,
Как подобает истинно мужчине,
Я не послал подальше дураков!
И что с того, что дом давно построен,
И вырос сад, но полон я тоски:
Я, как и раньше, мыслями раздвоен,
Сомненьями разорван на куски!
И ждёт, вздуваясь пеной, кружка пива,
И рыба плещется, не пойманная мной!
И я могу вполне ещё игриво
Себя вести не только лишь с женой…
И зеркало показывает рожу —
Того гляди, как конь заржу гнедой!
Короче, я живу, а не итожу,
И чем старей, тем боле молодой!

Всё переменилось бы кругом,
Не было б ни блядства, ни обмана,
Если б все мы, скинувшись умом,
Слушали поэта Губермана.

Мечты питая и надежды,
девицы скачут из одежды,
мужчины скачут из белья,
один наездник – это я!

Добро со злом в природе смешаны,
как ночь прохлады с жарким днём…
Насколько мы умом помешаны,
настолько мы блистаем в нём.

Когда-то был гигантом я,
теперь тоскую дома.
Вчера зашла жена твоя,
став жертвою облома…

Смотрит с гвоздика портрет,
запах стойкий в воздухе.
Пил милёнок тыщу лет,
Он теперь на отдыхе…

Ну, не могу я жить семьёю,
Такой вот я – дитя порока!
От идиотов волком вою,
От умных лупит, как от тока!
А золотую середину
Найти, поверьте мне, непросто.
Давеча видел я мужчину,
Душещипательного роста…
Ничо! Он мне в друзья подходит:
Горластый, правильный пиит!
Ну что с того, что он не ходит,
И что с того, что он стоит?!
Но как орал, как рвал он глотку,
Как к маме слал при повороте…
Ужель ему не жаль сиротку,
Блаженного без крайней плоти?

Родясь из кокона на свет
Я знал, что скоро полечу:
Сначала словом, как поэт,
Потом, как ёбнутый, к врачу.