Наталья Патрацкая: Бронзовые стихи. Лирика

Ох, разозлиться может добрый,
и бушевать как море Бурь,
он вылетит из дома пробкой,
а щеки красные – пурпур.

Все на него, а он ведь добрый,
везет нагрузки, хмур и зол.
Но для страдальцев высшей пробы,
он всем известный хлебосол.

Как он раним, наш милый Добрый!
Как он чувствителен к словам!
И вот к нему все жмутся Кобры,
как к очень теплым островам,

А Добрый, чтобы обесточить
свои усталые мозги,
на всех несчастьях ставит точки,
бросая бремя из тоски.

И жизнь с нелепой чередою,
чужих проблем из жалоб, стона,
его становится средою
и добротой сердечных тонов.

Знаете, прекрасно в нашем мире,
Чудеса творят и на земле,
В нашем несмолкаемом эфире
Похвалу найдешь себе везде.

Не найдешь – так, стало, быть – не надо,
А найдешь – забыть скорее надо,
И спокойно жить, с судьбой дружить,
И врагом и другом дорожить.

Отступила стужа от зимы,
снег садится от весенних капель,
потому что дочке до весны
не мешает земляная накипь.
Нам на шубу денег не хватило,
а зима ее боготворила.

Люди думают стихи писать легко,
будто стружку сбросить с долото.
Да, но где теперь перо?
Шарик пишет нам давно.
Долото, ты долото,
с тобой встречусь лишь в кино.
С детства помню я лото и долото.

В детстве бегала к сараям,
где отец водил рубанок.
Бегал пес и бодро лаял,
стружку мне бросал в подарок.
В вещи я была одета,
мама шила их рукой,
гордость в детстве не задета.
Детство – друг ты мой простой.
Ну, а гордость и сквозь шмотки,
смотрит зоркими глазами,

В стружках есть игрушек сотни,
только надо быть с очами.
Да, с очами, как у папы,
сероглазых с древних пор,
а бюджетные заплаты —
это есть наследие гор.

Папа, милый, добрый папа,
битый сотнями врагов.
С ним готовилась расплата на войне,
но он таков,
что за жизнь держался крепко,
был и снайпером он метким,
выжил вопреки войне,
в стружках счастье выдал мне.

Года прошли. Есть сожаление
о том, что порваны стихи,
в них папины ушли волнения,
и письма от него тихи.
Их просто нет, а те, что были,
лежат еще в его дому,
глотают то, что есть от пыли,
лежат с историей в ладу.

Когда-то мама очень рано
вставала и пекла блины,
теперь же клип с телеэкрана
поет будильником, а мы?
А мы уж не печем блины.

Игра, игра кругом игра,
телеэкран играет с нами,
там стружек пленочных гора
играет певчими глазами.
В них хвалят всех, слегка лелея,
меня, тебя и белый свет,
а славу пьют уже седея.
Поэтому даю совет:
«Не подвергайтесь в жизни грусти,
у славы съемные плоды:
снимают листья у капусты
до кочерыжки – вы пусты.
И лучше бросить рассуждения —
они, как дутые шары,
и сушат радости сомненья,
спуская лишние пары».

Долото, ты долото,
С тобой встречусь лишь в кино.

В прихожей место есть одно,
в нем уместилось кресло,
не просто кресло, а оно
стихов рожденья место.

Бежали грустные часы,
нигде меня не ждали
и каплю маленькой слезы
за счастье осуждали.

За дверью комнаты – кино
и крики на экране,
а за другой уже давно
дочурка на диване,

На кухне – сын.
В прихожей – я,
где я стихи писала,
так разбрелась моя семья,
а я повествовала.

Зачем пишу?
Чтоб обесточить свои усталые мозги,
чтоб на несчастьях ставить точки,
и сбросить бремя из тоски.

Писатели технических познаний
спокойно пишут умные тома,
не ждут экранного признанья,
порой их повышают в званьях,
и вновь берет их в плен среда,
и сердцу милые дома.
Но в поисках новейших знаний,
они все средства применяют.
Их путь по знаньям очень дальний,
дорогой кто-нибудь и крайний.
Преграды их не забывают —
потомкам вехи оставляют.

Пришла вдруг мысль, что гениев и нет,
есть просто люди. С кучей недостатков,
И зря при жизни их ругает свет,
А после смерти лижет их останки.