Иоганнес Бехер - Стихотворения. Прощание. Трижды содрогнувшаяся земля

Возникла власть свободы и труда,
Сдружилось поле с тракторной колонной,
И песнь звучит, привольна и горда,
И славит день земли новорожденной.
Растут дома — въезжайте, новоселы!
Велик размах невиданных работ!
Река меняет русло, степь цветет.
Как весело гудят над нею пчелы!
Да! Нов наш труд! Здесь нет таких, кто стар.
Жар нашей жизни — это юный жар.
И счастье созиданья — в нашем доме!
А вечером, когда гулять идем,
Об этом счастье песни мы поем,
И жизнь шагает ввысь, — мы на подъеме!

Когда однажды все твои соборы,
Германия, забьют в колокола,
И вознесутся радостные хоры,
И гордо ввысь взовьются вымпела,
Когда радиостанции Берлина
Свой зов пошлют в ликующий эфир:
«Германия свободна и едина!
В ней властвует, в ней торжествует мир!» —
Тогда настанет час рукопожатья,
И нам хвала по всей земле пройдет,
И солнечный откроется нам путь.
Отпрянет мгла, и тяжесть с плеч спадет.
И лишь тогда, впервые в жизни, братья,
Скажу я сердцу: «Можешь отдохнуть!..»

Поднимаясь к новой жизни,
Побеждая зло и тьму,
Будем мы служить отчизне
И народу своему.
Все дороги нам открыты,
Чтоб не знать нужды былой,
Чтоб до самого зенита
Солнце счастья поднялось
Над родной Землей.
Мир и счастье для народа
Пусть Германия кует!
Всем народам честно подал
Руку дружбы наш народ.
Если мы едины будем,
Все враги нам не страшны!
Мы стоим за мир, чтоб людям
Не терять своих детей
На полях Войны.
Дружно, немцы, стройте, сейте,
Мирный труд страны любя.
Подрастают наши дети
С крепкой верою в себя.
Молодежь — краса отчизны
И грядущего оплот!
Солнце новой, яркой жизни
Над Германией родной
На века Встает.

Лучшее, что мною свершено,
Навсегда тебе посвящено.
Чувства, мысли сокровенный жар
Лишь тебе я предназначил в дар!
Но тех слов я не нашел доселе,
Чтобы крик мой высказать сумели.
Я не мог прийти к тебе с дарами —
Раны сердца жгли меня, как пламя…
Только редко, словно дальний звук,
Шли слова, стихи рождались вдруг,
Чтоб из мглы молчания порою
Я на миг предстал перед тобою.

Когда мечта свершится и опять
Увижу я сады близ Нюртингена,
Позволь спасибо первое воздать
Тебе за все… И если вдохновенно
Мы будем песни петь в кругу друзей,
То это значит: ты сквозь испытанья
Меня вернула родине моей,
Ты — голос родины во времена скитанья!

Тебя забыть пытался я не раз.
Но, разгадав желание такое,
Ты в песнь мою вторгалась в поздний час
И заставляла говорить с тобою.
Когда слабел я, если дух мой гас,
Являлась ты к томимому тоскою,
Снимала слабость сильною рукою
И, исцелив, опять скрывалась с глаз.
Но я спокоен, ибо ты со мной.
Ты бодрствуешь во мне, забыв покой,
Рассудок мой всегда тобой тревожим.
В разлуке мы. Но кто нас разлучил?
Ведь ты живешь во всем, что я свершил.
Расставшись, разлучиться мы не можем.

Мы вместе: я в тебе, и ты во мне,
Моя сегодня, здесь, моя вплотную,
Пристанище мое, мой свет в окне,
Я самого себя в тебе взыскую.
Целительница всех моих утрат,
Мне возвращаешь ты страну родную.
И вновь моим вчерашним дням я рад.
Парк в Мюнхене… Мы кормим лань ручную.
Вот озеро Штарнбергское…
Толпа… Разносчики со связками колбас.
Альпийский эдельвейс. Луга. Тропа,
Где наши серны бродят и сейчас.
Ты родину в мою вдохнула грудь,
Чтобы любовь шептала: «Не забудь!»

Ты — смех зеленый в сумерках древесных.
Сродни прохладной городской луне.
Ты мой ночник в квартирах неизвестных.
Зачем так долго ты не шла ко мне?
Любовь мою предвидел я во сне,
И после сновидений бестелесных
Пришла ты, чтобы стать моей вполне.
Как жить могли мы порознь в буднях тесных?
Ты больше мне радеешь, чем я сам.
Ты лучше мной владеешь, чем я сам.
Я не молюсь. Нет, я тебя молю
И сам себя. Слила ты воедино
Мою любовь и жизнь мою.
Упразднена тобой моя кончина.

Изведать всю тебя дано мне снова.
Твой запах: солнце, снег и чистота.
Знакомые черты лица земного
И родинка чуть-чуть левее рта.
Весна волос твоих и лето губ,
Любимых рук осенняя страда,
На свет в глазах твоих сентябрь не скуп.
В них — образ мой, в них виден я всегда.
Изведать сам себя я должен снова.
Мой настоящий образ мне яви,
И от отчаянья немого
Меня избавит явь твоей любви.
Ты дышишь, и дано мне превозмочь
Мою смертельно раненную ночь.